Георгий Александрович Ланской , Валентина Александровна Мельникова - Ключи Пандоры

спросила продавец, но уже встревоженно.

Харламов вышел из-за шторки, не глядя сунул ей пуловер, почти бегом направился к эскалаторам и мигом покинул гипермаркет. Проигнорировав «зебру», пересек улицу и направился под арку, в проходной двор, который выводил на оживленную площадь. Там, оглянувшись по сторонам, он выбросил телефон из портфеля и затем пару раз припечатал его каблуком. Сим-карту и батарею спустил под решетку стока.

На службу он вернулся почти вовремя, потянул на себя дубовую дверь и снова оглянулся. Сверлящий зуд между лопаток не проходил, словно кто-то смотрел на него через оптический прицел. Вытирая на ходу потные ладони носовым платком, Харламов продемонстрировал прапорщику служебное удостоверение, и тот, хмуро кивнув в ответ, нажал на кнопку, запуская его в святая святых Структуры. Харламов вздохнул с облегчением: «Кажется, получилось!» — и направился в кабинет, где его поджидало множество важных и неотложных дел.

Часть I. Небеса в огне

Глава 1

Удача подобна пирогу. Стоит зазеваться, и тут же стянут из-под носа лучший кусок. Так и с сенсацией. Не успеешь глазом моргнуть, как пролетит мимо с издевательским хохотом, и другой уже пожинает лавры, успев ухватить ее за облезлый хвост.

Те, кто считает работу журналиста невероятно увлекательной, жестоко ошибаются. Как везде, здесь полно рутины, отнимающей массу сил и времени. Иной раз, стоя на ледяном ветру, понимаешь, сколько полезных дел смог бы переделать за три протокольных часа ожидания видного политика или губернатора, которым вздумалось открыть очередной памятник или жилой комплекс. Но, увы, попав за ограждение, уйти до конца мероприятия невозможно, а ведь нужно еще о нем написать…

Впрочем, хорошо, когда есть чем забить газетную полосу, пусть даже скучнейшей информацией, которая рядовому читателю абсолютно неинтересна. Хуже, когда писать не о чем. И случается это, конечно же, летом, когда информационных поводов остается с гулькин нос или того меньше.

Конец мая — финиш нормальной и плодотворной работы во всех редакциях. С его приходом мозг дает заметный крен в сторону пляжей, шашлыков на природе, дачного сезона. И если для обывателя это вполне привычное, местами даже радостное время, то для журналистов наступает унылая пора.

Грядущее лето предвкушают все, готовясь к его приходу почти с безумным нетерпением. Белые лепестки яблонь и накрахмаленные фартуки выпускниц, горьковатые запахи черемухи, пьяные от весенних ароматов трудяги-пчелы и нежная, еще не запыленная листва — все это май. Прогулки по ночным улицам при свете фонарей, когда прилипшая к ногам тень вытягивается до несуразной длины, становятся все дольше и приятнее. Солнце падает за горизонт поздно и появляется рано, кажется, едва успев отдохнуть от дневной суеты. И ты, наконец переживший слякотную осень и зимнюю стужу, невольно думаешь, что это счастье будет продолжаться вечно…

Хуже лета только январь с его чередой бесчисленных праздников: Новый год, Рождество, Старый Новый год — кошмар, политый майонезом. Отупев от такого количества выходных, люди вспоминают, что нужно работать… До того момента, когда придет лето.

Но оно пока не наступило, и поэтому Никита Шмелев уныло слушал своего собеседника и мечтал о побеге.

Он давно выключил диктофон и, с трудом сдерживая зевок, делал вид, что рассматривает документы, разложенные на столе. Толстая пачка пожухлых, ломких листков лишь внешне выглядела внушительно. На деле ж ничего интересного в них не было.

Над ухом зудел надоедливый голос, излишне громкий, чтобы ему не внимать. Но и внимать не получалось. Отдельные фразы не имели ни малейшего смысла, некоторые повторялись дважды, а то и трижды, но сути это не меняло.

— …И тогда я написал ему, — бубнил на одной ноте седовласый мужчина лет семидесяти. — Господин прокурор! Прежде всего хочу поздравить вас с годом Синего Петуха и пожелать долгих лет жизни…

Никита, очнувшись от вязкой полудремы, с удивлением посмотрел на собеседника. Столь оригинальной жалобы в прокуратуру ему встречать не приходилось.

Собеседник Никиты, довольно бодрый дедок по имени Николай Петрович Савченко, выведал каким-то образом его адрес и ранним утром заявился с визитом. Никита, одуревший спросонья, выслушал сбивчивые и туманные объяснения старика, который имел, по его словам, невероятно серьезный компромат на городские --">