Сандра Браун - ДЕНЬ ГРЕХА

горкой плитки шоколада.

Через несколько минут дверь открылась.

– Берк?

Реми подошла, встала сзади, обхватила его руками за талию.

– С тобой все в порядке?

Он обернулся, попытался изобразить улыбку.

– Что случилось? – встревожилась она.

– Ничего.

– Ты чем-то расстроен?

– Нет, просто я очень счастлив. – Он вытер навернувшиеся слезы рукавом и рассказал ей про Нэнси. – Она меня так растрогала, что слезы подступили.

– И она сказала тебе сущую правду. Вчера за обедом мы разговаривали о тебе, и она говорила то же самое, слово в слово. Она очень ценит твое мнение.

Известие о смерти Дюваля разнеслось по всей стране. В прессе появилась целая череда публикаций о коррупции в нью-орлеанской полиции и мэрии. Спецгруппа наконец довела расследование до конца.

Джо, брат Берка, позвонил ему и спросил, может ли он теперь возвращаться домой.

Да, опасность миновала. И Джо, и Нэнси Стюарт смогли покинуть свои убежища.

Перед похоронами Дуга Пату Берк рассказал Нэнси о той роли, которую покойный капитан сыграл в судьбе Кева Стюарта. Рассказал он и о своем сорвавшемся плане. Они сидели вдвоем и плакали. Тот разговор вернул их отношениям искренность. И все же в душе Берка осталась рана. Он никогда не простит себе историю с Кевом.

– Знаешь, я не понимаю, как могла Нэнси меня простить, – сказал он. – А теперь она еще называет меня своим лучшим другом.

– Ты – единственный, кто не умеет прощать, – сказала Реми, обнимая его за плечи. – Все остальные считают тебя героем. Генеральный прокурор назначил тебя руководить отделом по борьбе с коррупцией. Окружной прокурор смотрит тебе в рот, не делает ничего без твоего совета. Все тобой восхищаются, все тебя уважают. – Она добавила шепотом:

– А кое-кто любит тебя до безумия.

– Ты мне очень нужна! – Он прижал ее к себе.

– Научись себя прощать. Ведь я же простила себя за годы, прожитые с Пинки Дювалем.

Он стал целовать ее, постепенно поцелуи делались все более страстными.

– Давай займемся любовью, – внезапно прошептала она.

Он смущенно оглянулся через плечо на пирс, где по-прежнему сидели рыболовы.

– Как, прямо сейчас?

– А что такого?

Он взял ее за руку и повел по пыльным комнатам. В самой дальней из них нашлась узкая койка. Когда-то на ней лежала раненая Реми. Как давно это было!

Сначала все было как обычно: он целовал ее, гладил, ласкал, но затем дело приняло неожиданный оборот: Реми внезапно взяла инициативу на себя и сделала нечто такое, чего раньше никогда себе не позволяла.

Поначалу Берк смутился, пытался протестовать, но ощущения были такими сильными, что он уже не мог говорить и только постанывал, вцепившись пальцами в ее волосы. Ее голова ритмично двигалась, а он все повторял ее имя.

Потом она села на него верхом и стремительно задвигалась в самозабвенном ритме. Кончили они вместе.

Потом они долго лежали рядом, ленивые и размягченные.

– Ты подслушивал, да? – тихо спросила Реми.

– Что? – рассеянно спросил он, не поняв.

– Ты подслушивал, когда я была с Пинки.

Он встрепенулся, залился краской.

– Вообще-то да. Я поставил «жучок» в вашей спальне.

– Зачем?

– Ну, я надеялся, что Дюваль проболтается о своих секретах. Хотя вру… На самом деле я просто был без ума от тебя. Меня трясло от одной мысли, что ты можешь заниматься с ним любовью… – Берк передернулся от отвращения. – Я себя ненавижу. Просто маньяк какой-то.

– Никакой ты не маньяк.

Она обняла его, и они замолчали.

Но Берк все не находил себе покоя. В конце концов он спросил, как она догадалась.

Реми приподнялась, посмотрела на него сверху вниз.

– Ты никогда не просил, чтобы я делала тебе вот это. Я не понимала, в чем дело. А потом догадалась. Ты знал, что Пинки заставлял меня этим заниматься, и ты боялся, что вызовешь у меня отвращение. – Она снисходительно улыбнулась. – Заруби себе на носу: чем бы мы с тобой ни занимались, это никоим образом не напоминает мне о Пинки. Тут нет ничего общего. Все, что я делаю с тобой, я делаю впервые. Я чувствую себя счастливой и чистой. Твоя любовь приносит мне радость. Это же совсем другое дело!

Он прижал ее ладонь к своим губам. Хотел сказать ей, что безумно ее любит, но голос снова отказал ему, уже во второй раз за день.

К тому же она и сама обо всем знала.

--">