Нина Стожкова - Зло вчерашнего дня

мужчине, сидевшему за столом, захотелось, чтобы удивительная солнечная девушка улыбалась только ему. И никому другому, черт возьми!

Викентий Модестович приосанился, провел рукой по усам и разгладил «гишпанскую» бородку с проседью. Гарик попытался поиграть мускулами, но получилось не очень, лишь округлое пузцо напряглось под растянутой футболкой. Василий, служивший в загородном доме сторожем и разнорабочим, поспешно и учтиво пододвинул гостье стул. Однако та по-прежнему продолжала стоять, изящно пристроив прелестную ножку на камень. Гостья безмятежно щурилась на солнце, разглядывая всю честную компанию, наверное казавшуюся ей (за исключением ровесницы Катерины) сборищем скучных стариков и старух.

Она и вправду была хороша — эта юная, похожая на утонченных красавиц Боттичелли девушка. Каждый из мужчин подумал тогда с легкой досадой: и почему эта богиня досталась Стасику — обычному, приземленному, если не сказать простоватому парню — а не мне? Есть в этом какая-то высшая несправедливость…

Серафима принадлежала к исчезающему племени натуральных блондинок. Светлые, с золотистым отливом волосы водопадом мелких кудряшек струились на плечи. Зеленые кошачьи глаза сияли, радуясь всему сразу: чудесному дню, солнцу, роскошным цветам в саду, новым забавным людям. Они, эти огромные глаза, лукаво подметили, какое впечатление на сидевших за столом немолодых незнакомых людей производят ее юность, свежесть и красота. Красиво изогнутые пухлые губы рассеянно улыбались. Она отвела волосы с высокого лба, чтобы те не помешали публике разглядеть безупречный овал ее лица. Девушка медлила. Она не садилась за стол, милостиво позволяя присутствующим налюбоваться собой. Так королева не торопится во время ответственных церемоний, позволяя подданным восхищаться властительницей.

Молочно-бледные, совершенные, словно выточенные талантливым ваятелем руки, красиво переходящие в покатые плечи, безупречной формы длиннющие ноги (их почти полностью открывали посторонним взорам короткие шорты), маленькие, острые грудки под обтягивающей футболкой — все это выглядело не вульгарно, не вызывающе, скорее беззащитно и трогательно, как у девочки-подростка. Даже немолодые дамы, сидевшие за дачным столом и не менее придирчиво, чем мужчины, разглядывавшие незнакомку, невольно залюбовались ею. Девушка была прекрасна и выглядела безмятежно счастливой — такой, какими они были давным-давно и уже не будут, наверное, никогда.

Стасик недовольно обвел глазами домочадцев, откровенно пялящихся на сокровище, по праву принадлежащее ему одному, и, обняв подружку за плечи, поспешил увести в дом.

— Куда вы? А обед? — запоздало крикнула вслед парочке Люся. Но Стасик не обратил на слова матери ни малейшего внимания. Юные влюбленные исчезли в полумраке передней, словно вышли из кадра. Съемка домашнего видео закончилась, потому что сюжет утратил смысл.

Появление незнакомки не внесло в давно сложившуюся компанию ни малейшей неловкости. Серафима будто жила здесь всегда. Даже вещи словно тянулись и стекались к ней изо всех углов дома и сада. Для девушки сразу нашлись в кладовке и хорошенькие пляжные тапочки, и нераспечатанная зубная щетка, и новенькое мохнатое полотенце, а у стола на лужайке — свободный стул. На столе сами собой появились лишние тарелка, рюмка и приборы. Только гостья поначалу все не шла на полянку. Словно специально томила их — так опытная оперная дива выдерживает публику перед выходом на сцену.

— Ой, как же я могла забыть, — с этими словами она наконец появилась на крыльце. — Какая же я растяпа! Я же пирог испекла!

И Серафима поставила на стол большую круглую форму для торта. Она сняла крышку, и все увидели на домашнем пироге надпись из ягод: «Викентию Модестовичу — ура!»

— Мне? — изумился патриарх. — А за что мне, старику, такая милость, ваше высочество?

— Ой, Стасик так много о вас рассказывал, — покраснела девушка, — он очень гордится дедом… и вообще… мне кажется, Стасик на вас очень похож.

— Что ж, тогда у меня созрел тост, — обрадовался патриарх. — За Золушек, пекущих торты. Такие девушки обречены становиться принцессами!

— И чтобы они правильно выбирали принцев, — многозначительно добавил Гарик. Он пристально, по-мужски, взглянул на девушку, потом, слегка презрительно, — на племянника и приосанился.

Серафима скромно сидела на краешке стула, лениво поклевывая Люсины --">