Елена Аверьянова - Бабочка на огонь

Злате тогда было всего десять лет, но она смогла понять величие Басманова, начала боготворить отца. Кресло же, «приехавшее» вслед за режиссером из Мексики, обрело для нее поистине королевский смысл — величия и почитания, власти и славы.

С тех пор Злату было из кресла не вытащить.

Двадцатисемилетняя женщина, тоже режиссер, Злата Басманова и сейчас бы заняла свое законное место в уголке, да дела и время не располагали к воспоминаниям. Уверенным шагом она направилась к компьютеру отца, быстро защелкала мышкой по осветившемуся экрану, начала читать главы второй, еще не напечатанной книги воспоминаний режиссера Басманова. Рабочее название мемуаров звучало так — «Между прошлым и будущим».

В гостиной на первом этаже дома весело закричал мальчишка — позвал маму. Это Гриша — сын ее юной мачехи прибежал из сада. Злата заторопилась — в поисках матери брат мог подняться в кабинет отца. Вход ему сюда, как и ей, никогда не был заказан. Когда Гриша открыл дверь, Злата уже почти все сделала.

— Я хочу поиграть, — безапелляционно заявил чумазый от недозревшей черной смородины нахаленок и встал рядом с компьютером.

Понимать братца и уступать ему свое «место под солнцем» Злата не торопилась.

— А ты спросил разрешения у матери? — спросила она недовольно сопящего мальчишку и не спеша порылась в своей потертой коричневой сумке (подарок отца на предпоследний в его жизни Новый год).

— Она спит, — буркнул Гриша, посмотрев не на Злату, а на экран.

— Значит, нельзя, — вздохнула Злата, сочувствуя брату. — Жди, когда мама проснется. Не станешь же ты ее будить, — добавила она, надеясь на обратное (ей очень надо было, чтобы мальчишка на минутку исчез из кабинета).

— Значит, можно, — не послушался Злату Гриша и, схватив мышь, задвигал стрелкой по монитору.

— Хочешь — фокус? — спросила его находчивая Злата Артемовна.

Гриша соизволил взглянуть на нее, интересуясь.

Довольная, что нашла с братом контакт — привлекла внимание слишком самостоятельного и колючего семилетнего парня, — Злата показала глазами на экран.

— Видишь текст?

— Ну?

— Хочешь, чтобы он исчез?

Гриша хмыкнул.

— Я и так это знаю.

Злата не сдавалась.

— А хочешь, чтобы он исчез и сразу появился снова?

— Вот этого я не знаю, — ответил брат и посмотрел на Злату с некоторой, совсем маленькой долей уважения, потому что авторитетов Гриша в принципе не признавал.

— Нажми эту кнопку, — показала она на одну из клавиш.

Гриша решительно выдвинул вперед нижнюю челюсть и сделал так, как попросила Злата Артемовна.

— А теперь — на эти три вместе, — сказала она, вставая со стула — уступила игроку место.

Мальчишка нажал, но текст, исчезнувший секунду назад с экрана, обратно туда не вернулся.

Гриша еще не очень хорошо, не так, как Злата, умел скрывать свои настоящие чувства, поэтому на старшую сестру он посмотрел обиженно.

— Извини, — широко улыбнулась она. — Фокус не получился.

Не забыв взять коричневую сумочку, Злата вышла из кабинета. Сын Артема Басманова не проводил ее взглядом до двери — он угрюмо смотрел на экран. Через несколько минут из кабинета раздались звуки игрушечных выстрелов. В силу возраста Гриша еще не умел горевать долго.

Раньше над ее именем смеялись часто. Теперь — реже: в эпоху экономических реформ народ косяком пошел неграмотный и равнодушный, да и фильм «Воскресение», который советский экран показывал с завидной регулярностью — раз в три месяца, пропал. Выныривал из небытия иногда, редко, на некоммерческом канале «Культура», который народ, щелкая пультом, обходил стороной: сторонился, значит.

Раньше бывало, как скажешь, предварительно вздохнув и мысленно зажмурившись: «Меня зовут Катюша Маслова», так и отвернешься поскорей от того, кто спросил: «Как вас зовут, девушка?», чтобы не видеть реакции. Особенно несладко приходилось ей во всяких конторках, выдающих разнообразные справки. Столы там стояли плотно, потому что народу, большинство из которых были женщины, работало много. Все они тут же начинали ухмыляться, переглядываться и даже хихикать, не скрывая своей радости по поводу чужого «горя». Ну, еще бы не горе — родиться с известным всей стране именем и вследствие этого почувствовать на своей шкуре ассоциации самых читающих людей в мире, связанные с именем несчастной героини великого писателя. Теперь ей полегче стало жить. То ли народ перестал --">