Светлана Игоревна Бестужева-Лада - Крем-брюле с бриллиантами

Исмаил-бей. — Я крайне редко ошибаюсь в людях, а с вами знаком — и довольно близко — уже несколько дней.

— Нет, ну а все-таки?

— Если не справитесь, я на вас женюсь.

Н-да, это — серьезное наказание, придется вкалывать не за страх, а за совесть. Впрочем, в таких условиях и за такие деньги, да в моем, прямо скажем, уже не юном возрасте, не справиться с задачей может только дебилка или бездельница, а я себя ни к той, ни к другой группе граждан не относила. Значит, справлюсь. В самом худшем случае салатику на свадьбе поедим.

После ресторана Исмаил-бей предложил вернуться домой и хорошенько отдохнуть перед завтрашней поездкой в горы на водопады. Должна сказать, что отдохнуть мне бы точно не мешала: еще никогда в жизни я не проводила свой отпуск так бурно. И никогда в жизни так хорошо не выглядела: дорогостоящие мастера превратили заурядную смазливую девицу в ухоженную, блистательную молодую женщину. Впрочем, другой рядом с собой Исмаил-бей вряд ли стал бы терпеть, он привык получать только самое лучшее и получал это.

Два часа спустя после массажа и расслабления в бассейне я отдыхала на террасе рядом с Исмаил-беем. Вид оттуда завораживал меня, как в самый первый раз. Огоньки городка — слева, огоньки пристани и причала с яхтами, над головой — бескрайнее южное небо, усеянное бриллиантовыми звездами. В саду оглушительно пели цикады и вообще вокруг имел место самый что ни есть настоящий земной рай. Во всяком случае, если рай и существует, он, наверняка, во многом похож на все это великолепие.

Значит, теперь я буду важной дамой, разъезжать на машине с шофером и телохранителем, куплю себе новую квартиру и забуду все неприятности, как кошмарный сон. Три тысячи в месяц — это же с ума сойти, какие деньги!

Из моей прелестной головки начисто выветрилась последняя здравая мысль, что за все надо платить, а бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И только на следующий день, после дивной, упоительной и так далее ночи, пока я вкушала утренний кофе в одиночестве, так как Ибрагим-бей вынужден был рано уехать по делам, меня ледяной иглой пронзило озарение: я добровольно, с широко… закрытыми глазами лезу в мафиозную структуру.

Ведь и Олегу я была нужна, как курьер, посредник, коза, так сказать, отпущения. Теперь я поднимаюсь на несколько шагов выше и становлюсь помощницей куда более крутого и богатого человека. Но при всей крутизне и богатстве, полицейские не стали бы так перед ним стелиться, да и он не стал бы фактическим хозяином Кемера и немалой части Анталии, если бы все свои дела проворачивал исключительно честно и строго в рамках закона.

Если я дам понять, что разгадала расклад и в такие игры играть больше не хочу, то слухи о моей смерти мгновенно стали бы абсолютной правдой. Избавиться от меня так, чтобы никаких концов не нашли вообще — для Исмаил-бея проще, чем мне выкурить сигарету. Да и слышала я где-то, что войти в эти структуры довольно легко, а вот выйти из них практически невозможно, только ногами вперед.

Значит, выбор у меня невелик: делать так, как велит Исмаил-бей. В конце концов он уже заплатил мне более, чем щедро, фактически обеспечил меня на всю оставшуюся жизнь. А уж насколько она окажется долгой, одному Богу известно. Ну, может быть, еще и Аллаху.

Да что в самом деле задумываться о том, какое у меня будущее? Лучше уж прожить оставшуюся жизнь так, чтобы не было мучительно потом о ней вспоминать. Сегодня поедем на водопады, а ужинать будем где-то на обратном пути потрясающими, как меня заверили, шашлыками. Потом мне обещали еще одну прогулку на яхте. И чтобы при всем этом, да жить благонамеренной и законопослушной гражданкой… да не бывает такого по определению! Нельзя иметь все сразу, сколько раз повторяю.

Я прикрыла глаза и стала думать о более приятных вещах. Например, о том, какую квартиру купить на свой выигрыш в казино, какой в ней сделать ремонт и какую поставить мебель. Наверное, я задремала, потому что уже как бы оказалась в этой новой квартире, выдержанной в золотисто-коричневых и лиловато-серых тонах…

— Вика, — услышала я откуда-то издалека незнакомый голос. — Виктория!

— М-м-м? — вопросительно протянула я, не открывая глаз.

— Прилетели, сели уже, скоро нужно из самолета выходить. Просыпайтесь же, Виктория!

— Что, уже Москва? — совершенно ошалевшим голосом спросила я, открывая глаза и обнаруживая себя в салоне первого класса самолета.

Рядом сидел смутно знакомый --">