Эдна Барресс - Под рябиной

привычнее общаться с мужчинами, пасущимися вокруг нее. А «Лорна», думаю, из-за того, что в тот момент своей жизни Шейла читала соответствующую книгу и находилась под впечатлением.

Мхэр совсем незачем было волноваться — я не питала к ней злобы или ревности. Несмотря на отцовскую «малышку», я была тогда, к сожалению, семнадцатилетней толстушкой и перебаливала к тому же синдромом «разрушенной семьи» уже семь лет. Хотя я жила с Шейлой, но знала, что пострадавшим был именно отец. Мне приходилось называть ее Шейлой с тех пор, как ушел отец. Ее так больше устраивало, и звучало лучше для мужчины, жившего с ней в тот момент.

Нет, моей молниеносной мыслью в тот день было — как мне парировать неизбежные вопросы, когда вернусь домой, как справиться с безжалостным перекрестным допросом Шейлы, чуть она унюхает, что из меня можно вытянуть что-то необычное. И я знала, что расскажу все. Всей душой я ненавидела увертки, и даже семь лет в роли общеизвестной кости между двумя собаками не научили меня осмотрительности. Мое детское стремление, страстное желание иметь нормальную семью не сбылось, и я малодушно смирилась.

Во второй раз мы с Мхэр встретились год назад, как раз перед тем, как они тихо поженились. Я догадывалась, что раньше Мхэр была замужем и потеряла мужа. Это отцу пришлось разводиться с Шейлой по новым законам. В то время с ней было трудно разговаривать.

— Если он считает, что может избежать ответственности, — говорила она, и я могла вновь видеть, как надутые красные губки знакомо сжимаются от обиды.

— Отец никогда так не поступал, — пыталась я сгладить ситуацию. — А у тебя есть Лэрри.

Лэрри был новейшим из ее поклонников — все они имели привычку называть себя «дядями».

— О, боже! Он скоро будет здесь. Только взгляни на мою прическу, — запричитала она — ее мысли порхали, как бабочки.

— …и вы можете пить воду, — закончил гид с триумфом, что вернуло меня к трясущимся рядом пассажирам, скачущим теням, к набитой вещами дорожной сумке у моих ног — и двум неделям впереди.

Приглашение было явно идеей Мхэр, так как я раньше не бывала за границей. Когда я была маленькой, у нас никогда не было денег. Отцу приходилось путешествовать по работе, возвращаясь к тому, что никак не было любовным гнездышком. Затем, позже, Шейла стала относиться к нему пренебрежительно и высокомерно, и замаячила неизбежность развода.

Полагаю, мне надо было уехать из дома давным-давно, например, работать за границей. Моя душа желала этого. В воображении я рисовала себя секретарем ЮНЕСКО — этаким тружеником в странах третьего мира. В действительности у меня была временная работа, вот уже три года после окончания колледжа. Это позволяло мне иногда брать отпуск и проводить время с отцом — хотя когда ты «временный», ты никуда не принадлежишь.

Но все должно быть хорошо! Я вылезу из кожи вон, чтобы показать Мхэр, как мне хочется счастья для нее и отца, как благодарна я за то, что смогла разделить его с ними, пусть даже недолго. У нее, должно быть, несколько иное отношение ко мне, даже если этот отдых — ее затея. Я догадывалась, что она получала компенсацию за мужа, который погиб в аварии на рабочем месте.

— Твой отец всегда выйдет сухим из воды, — однажды заметила Шейла.

Неправда. Отцу приходилось довольно трудно. Пошлю ей красивую открытку, решила я, а когда вернусь домой, отвечу ей взаимным обвинением. Беда в том, что мне было жаль Шейлу, и она любила меня, хоть и относилась высокомерно. Между нами царили отношения любви-ненависти. Нет, сейчас забудь об этом, ты же на отдыхе.

Худощавая фигура со знакомой копной рыжеватых волос осторожно пробиралась ко мне.

— Здравствуй, дорогая, — сказал отец, прижимая меня к себе. — Ну вот, все в порядке, ты же прилетела.

— Едва-едва, — отпарировала я. — Думаю, что обратно поеду морем.

— Вижу, что это твой папа! — прошептала моя соседка по автобусу, проходя мимо.

Неужели это так заметно, поразилась я. Волосы у меня прямые, темно-каштановые, хотя действительно немного скуластое лицо и серо-голубые глаза. К сожалению, все, что я унаследовала от Шейлы, — это ее склонность к полноте, а не роскошные волосы золотисто-рыжего цвета и сексуальные формы тела.

— Ради бога, детка, — говорила она. — Ты не могла бы надеть что-нибудь более привлекательное? Только вчера вечером Лэрри сказал: «Не удивительно, что твой ребенок не цепляет парней».

О'кей. Пусть я не являюсь магнитом --">