Кэтрин Стоун - Ложе из роз

спохватилась вовремя.

– Вместо этого вы заморили себя и его голодом.

– Я делала все, чтобы этой опухоли не было заметно даже в облегающем платье. Никогда я не выглядела лучше. Даже Виктор сделал мне комплимент, и это было как раз в тот сочельник, когда он сообщил мне, что хочет пойти к Джейн, чтобы добиться ее прощения и просить стать его женой.

– Выходит, она сыграла вам на руку, отказавшись впустить его?

– Ну уж нет. Она как всегда все разрушила. Мне и в голову не приходило, что она откажется впустить Виктора. Я представляла, как они вместе празднуют свое радостное воссоединение, когда звонила в имение, чтобы сообщить о мертвом сыне Виктора, гниющем среди мусора и отбросов. Конечно, я не сказала гран-перу, кто принес ему эту новость, – Виктор сам должен был понять, что звонила я и ребенок, этот дистрофичный мертвый младенец, – наш сын; я хотела, чтобы он почувствовал себя виноватым за то, что пренебрег мною…

Таковы были мои планы. Но Виктор вообразил, что ребенок родился от Джейн. Он защищал Джейн и сразу же полюбил «ее» ребенка – моего ребенка. Я часто приходила в больницу. Виктор хотел, чтобы я была рядом и слушала его разглагольствования о том, какой я хороший друг и как сильно он виноват, столь жестоко обидев Джейн. Что скрывать, я никогда не чувствовала себя ближе к нему, чем в тот момент; какое-то время я даже хотела, чтобы ребенок выжил. Мы с Виктором поженились бы, и он никогда не узнал бы правды. Но когда стало ясно, что ребенок выживет, знаете, что сделал Виктор? Он попытался найти Джейн. И тут ему понадобилась моя помощь. Я умела читать, а он нет. Он хотел, чтобы я выяснила, куда уехали Периши. Полагаю, что в резервацию, откуда они когда-то сбежали. Он, видите ли, хотел найти адрес Джейн, ее номер телефона и сказать ей, что причина ее поступка вызвана его жестокостью, что это он заставил ее выбросить ребенка на помойку. А потом – и это было самое пикантное во всей истории – он хотел попросить ее выйти за него замуж…

– Вы, конечно, не могли вынести даже мысли об этом.

– Верно, Чейз. Не могла.

– Неужели вы снова выбросили своего ребенка на помойку?

Сибил Куртленд Рейли улыбнулась, и на этот раз улыбка ее была одновременно мертвенно-жуткой и злорадно-высокомерной – она снова стала недосягаемой для простых смертных.

– А почему бы и нет? У меня было полное право выбросить его – ведь я была его матерью.

Глава 31

Контора окружного прокурора, Сан-Франциско Рождество

– Вы прочли мое заявление по делу об убийстве Эла Гаррета? – спросил Джон Мадрид.

– Можете в этом не сомневаться. Так в чем дело, Джон? – Окружной прокурор Мерил Этвуд с явным сочувствием смотрела на несчастного отца, своего старого приятеля, которого безмерно уважала.

– Я хочу добавить к нему кое-что еще, то, что мне следовало бы сказать тринадцать лет назад и что долг обязывает меня сказать сейчас.

– Ну давай, Джон, выкладывай, а то я лопну от нетерпения. – Все поведение Ларри Биллингса и его самодовольный тон свидетельствовали о том, что Мадрид сейчас вобьет последний гвоздь в гроб этого безродного нищего Николаса Доу.

Однако Джон Мадрид ответил своему напарнику взглядом торжественным и печальным. Потом он с мрачной решимостью посмотрел на Хоуп:

– Я обещал Айрис, что, если Николаса Доу поймают, я отдам это полиции. – Он взял со стола запечатанный конверт.

– Неужели ее признание? – прошептала Хоуп.

– Да, так оно и есть. Она написала его незадолго до смерти.

– Вы знаете, что в нем?

– Она мне сказала. Эл был уже мертв к тому времени, когда Доу вошел в комнату. Она описала все досконально. Если в письменном признании будут какие-нибудь неясности, я смогу сообщить суду необходимые подробности.

Наверное, мне все это снится…

Неужели самый лучший подарок ей на Рождество сделал человек, сына которого она посадила в тюрьму?

– Вы не обязаны так поступать, – спокойно сказала Хоуп.

Вы могли бы унести эту тайну с собой в могилу.

– Нет, я обязан. Ради Айрис… и ради Николаса. Видите ли, я знал его. Эл был моим напарником и другом. Мы общались семьями. У нас бывали такие застолья. – Тяжкий вздох Джона Мадрида стал красноречивым свидетельством его сожаления по поводу всего происшедшего тогда. – Ник был очень маленьким для своего возраста, и он был очень красив – такой тихий и серьезный… короче говоря, хорошая приманка для типов, подобных Элу… или моему сыну.

– Постой, Джон, – взмолился --">