Келси Кингсли - Спасение Рейн (ЛП)

допускала, что однажды, возможно, он станет красивым, поэтому Диана заставила себя улыбнуться и кивнуть головой.

— Да, это так, — ответила Диана, потому что именно так она и должна была сказать, верно?

— Как ты собираешься его назвать? — спросила мама, убирая влажные волосы со лба дочери. — Ты уже думала об этом?

По правде говоря, Диана вообще не думала об этом. Последние тридцать семь недель она была слишком занята, уговаривая себя не пить тайком из запертых в винном шкафу бутылок и проклиная паразита в животе за то, что он не дает ей спать, заставляет ее блевать и сжимает ее мочевой пузырь до размеров макового зернышка. Но теперь, когда Диана смотрела на него, когда знала, что этот паразит на самом деле он — маленький лучик солнца, посланный, чтобы осветить ее мрачный мир и спасти ей жизнь, — она могла придумать только одно имя, одно слово, достойное того, кто достаточно храбр, чтобы родиться у такой развалины, как она.

— Солджер, — ответила Диана, когда он приоткрыл свои крошечные глазки, чтобы впервые взглянуть на нее. — Его зовут Солджер.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

СЕРДЦА НАДЕЖДЫ

Пять лет

— Мамочка?

Я заглянул в щель приоткрытой двери. В комнате было темно.

Я не боялся темноты, но боялся того, что она означала.

Мамочка любила темноту, только когда спала или делала что-то плохое, а так как время было уже не утреннее, это, вероятно, означало, что она сделала что-то плохое.

Но, может быть, и нет. Может быть, она заболела. Когда я видел Билли пару дней назад, у него было плохое самочувствие, так что, возможно, и у нее тоже было плохое самочувствие.

— Мамочка?

Я медленно вошел внутрь, увидел ее на кровати и захихикал, потому что она выглядела так глупо. Ее пижамная рубашка была надета задом наперед, а штанишки она забыла надеть.

— Мамочка, я вижу твои трусики, — прошептал я, все еще хихикая. — Я вижу твою попку.

Она фыркнула в подушку. Мамочка говорила, как поросенок, и я снова захихикал, прежде чем тоже издать поросячий звук.

— Солджер?

О-о-о.

Бабушка поднималась по лестнице, и она бы разозлилась, если бы увидела маму спящей, когда уже не было утреннего времени.

Я поспешил выйти из комнаты и увидел бабушку. Она широко улыбнулась мне и очень быстро подбежала, чтобы подхватить меня на руки и закружить.

— Что ты тут делаешь? Ты нашел маму? — спросила она.

Я кивнул и обвил руками бабушкину шею.

— Мамочка спит.

Бабушке это не понравилось. Ее лицо стало строгим и сердитым, как в тот раз, когда я уронил «Короля Льва» в ее аквариум.

— Мамочка спит, да? Может быть, нам стоит ее разбудить, как ты думаешь?

Я крепко задумался над этим вопросом.

Когда мама спала из-за того, что сделала что-то плохое, тогда бабушка кричала. Она рассказывала дедушке, и он тоже кричал, и мама кричала в ответ, и мне приходилось прятаться, потому что мне не нравилось, когда они кричали.

Но если мама спала, потому что ей было плохо в животике, она должна была спать, потому что от сна становится лучше, когда тебе плохо.

Поэтому я покачал головой.

— Нет, — сказал я, постучав бабушку по носу. — Мамин животик не очень хорошо себя чувствует.

— О, так ли это?

Я быстро покачал головой.

— Ага. Когда я был у Билли дома, ему было нехорошо. Его мама сказала, что он, наверное, подхватил какую-то гадость, так что я думаю, что мама тоже подхватила гадость от Билли.

Лицо бабушки больше не было строгим. Теперь она выглядела грустной, как будто хотела заплакать, и мне это не нравилось.

Я дотронулся до ее губ и попытался снова заставить ее улыбнуться.

— Мамочка поймала вирус, — тихо пробормотала бабушка, и я обрадовался, потому что оказался прав.

Потом она действительно улыбнулась, и мне снова стало хорошо. Потому что я сделал это.

— Давай, мой маленький человечек, — сказала бабушка, неся меня обратно к лестнице. — Пойдем, испечем печенье, хорошо?

— Да! — Я вскинул кулаки в воздух, как Супермен.

— С шоколадной крошкой?

Я покачал головой.

Бабушка выглядела удивленной.

— Нет?! Но ты же любишь шоколадную крошку!

— Я хочу сегодня приготовить овсяное.

— Правда?

Она не могла в это поверить. Бабушка знала, что я не люблю овсянку.

— Да. — И выпятил нижнюю губу, потому что теперь мне --">