Ольга Войлошникова , Владимир Олегович Войлошников - Солнце мое

нормально, иначе я прямо щас, под этим вот забором, помру! Это кто была? Да не скрипи зубами-то!

— Это моя тётка. Тётя Лена, — фу, блин, какой он страшный был, если б не была знакома — ни за что бы не подошла! Впору картину про превращение в оборотня рисовать, как раз перед трансформацией.

— Которая отцова сестра? — я спросила по большей части, чтоб он начал говорить. И дышать.

— Да. Дядька, муж её, в ИВВАИУ служит.

— Помню, ты рассказывал. Бабушка с дедом пивоварихинские — это её родители?

— Да.

— А что за генеральская дочка? Не рычи только, просто объясни.

Вовка выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— В прошлом году вот эта тётя Лена со своей подружкой решили, что есть шикарный вариант породниться.

— А подружка — это генеральская жена?

— Да.

— Великолепно. Ну и как?

— Да как… Предложили с этой девчонкой познакомиться. Познакомился. Погуляли раз.

Н-да, а теперь, следуя логике Фаины Раневской, «вы проехали со мной в лифте и, как порядочный человек, должны сделать мне предложение»…

— И бабушка, я так понимаю, тоже в курсе этого плана.

— Ещё бы!

Случай запущенный, понятное дело. Судя по тёткиным словам про карьеру, они давно всё за «глупого мальчика» просчитали.

— А тебе, поди, говорят, что ты ничего в жизни не понимаешь?

Нет, вы не подумайте — я не из личного опыта. Была у нас у одного одноклассника такая матушка. «Папа порешает, а ты ничего не понимаешь» — папа же начальник, приготовил место, даром что парень совсем другую профессию хотел. И пилить она его могла часами…

— По четыре часа — слабо? — словно продолжая мои мысли, ответил Вовка. — С вариациями.

Бедный мой парень…

— Слушай, а может, она беременна?

Вовка посмотрел на меня так…

— Да мы с ней даже не целовались!

— А может не от тебя, а сказала, что от тебя? Мало ли.

Он покачал головой и сжал мою ладонь:

— Ты завтра дома будешь?

— Завтра? А завтра же суббота?

— М-гм.

— Буду.

Я думала, он мне позвонить собирается.

— Я приду.

— Так тебя же не отпускают? — я что-то аж испугалась.

— Отпустят. Я приду.

Утром он пришёл как ни в чём ни бывало, принёс тортик, шутил с бабушкой, потихоньку смирившейся с тем, что молодёжь стала жить «не регистрированно». И как-то он глядел странно — я даже и расспрашивать его опасалась. Гадала про себя: может он достучался каким-то образом до своих странных родственников, и они, наконец, от него коллективно отстали? Для меня вообще вся эта картинка представлялась совершенно дикой. То есть, вот эти тётки, бабушка и тётушка в содружестве с тёткиной подружкой (по счастливому стечению обстоятельств генеральской женой) так здорово всё придумали, что когда парень отказался чётко следовать их плану, они нашли силы и средства влияния… чтобы что?

Заставить его сделать как им хочется?

И если в один прекрасный день он вдруг скажет: «Ну ладно, ладно, достали вы меня! Женюсь, на кого вы там пальцем тычете…» — жизнь его мгновенно окрасится в райские цвета?

Это так они себе всеобщее взаимное счастье представляли?

Бред выше моего понимания вообще.

Одним словом, ничего я выспрашивать не стала. Надо будет — сам расскажет.

А Вовка ничего рассказывать не стал, а вместо этого предложил сходить погулять. Мы сделали бутербродов, чаю в термосе и пошли в лес — за Юбилейным сразу начинается, минут десять от силы до лесничества. Погода по сибирским меркам стояла совсем тёплая — градусов пятнадцать. Солнышко. Лес весь белый-кружевной, красота!

Вовка вёл меня и вёл, пока натоптанные тропинки не сузились до еле заметных стёжек, потом свернул сквозь полосу ельника — и вышли мы на маленькую полянку. Тишина стояла — только дятел долбил да иногда снег с веток падал. Вот тут Вова развёл костёр, устроил на поваленном дереве наши сидушки из кусков туристического каремата, и начали мы чай пить с бутерами.

Сидели, негромко разговаривали. Вовка мне всякие истории рассказывал из своей железногорской охотничьей и просто лесной жизни. Шрамы от медвежьего удара на руке показывал. Вот они там отморозки, блин.

А когда тени на снегу стали синими, мы затушили костёр и пошли домой.

Легли мы рано. А уснули поздно.

Уже проваливаясь в сон, я почувствовала, как он крупно вздрогнул. Спросила:

— Ты чего?

Он ответил, словно просыпаясь через силу:

— Извини. Уже летел. Штопором. Там, когда… падаешь… главное — помнить: это не ты --">