Настя Мирная - Моя идеальная

Поворот на сто восемьдесят градусов.

В плотной черноте ночи и пелене дождя различаю только смазанное светлое пятно её волос и футболки. Иду на свет. Точнее бегу. Врезаюсь в неё, не рассчитав скорость. Миронова отлетает назад, но я тут же ловлю её за руки. Не позволяю упасть.

Никогда больше не позволю…

Не то что глаза, черты лица рассмотреть не удаётся.

Даже её призрак в моей квартире определялся чётче. Единственное доказательство, что это не фантом — дрожащие ледяные запястья в моих пальцах.

— Скажи ещё раз!

Но она молчит.

Блядь, я должен увидеть её лицо. Понять, что творится. По глазам прочесть.

— Повтори это, Настя! Скажи снова! Скажи, блядь! — ору, вцепляясь руками в её плечи, и сжимаю до боли. Вдавливаю пальцы, оставляя синяки. Намеренно это делаю. Потому что самого, сука, в очередной раз растаскивает. Раздирает. Рвёт на части. Она коротко вскрикивает. Слегка ослабляю хватку. — Повтори это слово! Не молчи, блядь!

Её ладони мнут и сжимают шелестящую ткань моей куртки, а потом отпускают и медленно ползут вниз.

Не позволяю. Хватаю и прикладываю туда, где колотится взбеленившееся сердце.

— Скажи, малыш. Прошу, повтори это снова. — голос срывается.

Сам себе обещал, что больше никаких нежностей. Вообще ни с кем. Но ведь это ОНА… С ней по-другому не выходит.

— Я люблю тебя, Артём! — кричит мне в морду. Всё ещё ни черта не могу разглядеть, но чувствую её дыхание на подбородке и вибрацию на горле. — Люблю! Люблю! Люблю! Буду повторять, сколько надо, чтобы ты понял! Чтобы услышал! Я люблю тебя, Северов! С первой встречи! С первого взгляда и слова люблю! И до последнего вдоха любить буду!

И…

Вся моя броня осыпается с оглушающим звоном.

Кладу руки на её холодные щёки, давлю на шею, вынуждая поднять голову. На ощупь нахожу губы.

Блядь, они такие же сладкие, как и раньше. И запах тот же. Даже дождь не в силах его смыть.

Целую. Не набрасываюсь, а едва касаюсь одними губами и языком. В рот не проталкиваюсь. Скольжу по мягкой податливой плоти. Облизываю. Втягиваю в себя.

И, сука, воскресаю.

Со всей тоской целую. Всю боль вкладываю. И её ощущаю.

На ментальном уровне разделяем.

Чувствую горьковато-солоноватый вкус слёз и надеюсь, что не моих. Никогда не ревел, как бы погано не было. Даже в детстве всегда держался. Но моя девочка всё из меня выдернула.

Моя же? Всё ещё моя?

— Скажи ещё раз. — хриплю, обжигая её дыханием.

Вместе сгораем. Телом чувствую, как её колотит. Меня не меньше.

— Я люблю тебя, Тёма. — шепчет, но громче внезапно прокатившегося грома её слова звучат.

Вспышка молнии, разрезающая чёрное небо, позволяет, наконец, увидеть родное до одури лицо. И пусть всего на одно грёбанное мгновение, но сейчас мне и этого хватает.

Вот теперь я срываюсь. Набрасываюсь на неё, как изголодавшийся зверь. Не даю времени на сопротивление. Врываюсь внутрь. Проталкиваю язык так глубоко, как позволяет физиология. Никогда раньше так с ней не делал. Сейчас хочу. До дна хочу достать. До самого сердца.

Она любит! Меня любит!

Я и до этого знал, но услышать эти слова от моей маленькой девочки… Это взрыв. Треск молний. Взлёт и падение. Больше, чем космос.

Настя отвечает без раздумий на мою дикость. С неменьшим рвением всасывает в себя. Царапает и прикусывает. Оба стонем, когда то же самое с ней проделываю. Отпускаю наконец лицо и кладу руки на спину. Прижимаю во всех возможных точках, не позволяя даже воздуху пробраться между нами. Втискиваю в себя настолько крепко, что самому больно.

Но похую сейчас.

И ей тоже.

Сама обнимает. Настолько знакомо в волосах пальцами путается, пробираясь ледяными трясущимися руками под капюшон, что мандраж хватает.

Ни на секунду не отпускаю. Крепче жму.

Кажется, даже кислород нам сейчас не нужен. Друг другом дышим.

Вожу ладонями по её спине, рёбрам, рукам. Ниже не спускаюсь.

Не до этого сейчас. Хотя член оживает от одного её присутствия. Забиваю. Не время.

Её дрожь усиливается, когда под мокрую ткань футболки пробираюсь. Хочу тепло её кожи тактильно ощутить. Самого коноёбит, как от озноба, но холода всё ещё не ощущаю. Только какую-то охуенно-мощную волну эйфории. Счастьем топит, когда очередной стон из её горла вырываю.

Моя девочка! Моя! Моя, блядь! И ничья больше! Никогда не отпущу! Никому не отдам!

— Моя! — рычу ей в рот и чувствую вибрацию её тихого смеха на своих губах.

— Всегда была, Тёма. И всегда --">