Вероника Лесневская - Разводимся! Моя на тридцать дней

достал, – снимаю рубашку, размазываю пятно пальцем, но стереть не могу. Плюнув на это бесполезное дело, обращаю внимание на задумчивую Ксюшу. – Валькирия, я что-то не понял, ты меня ревнуешь? – усмехаюсь.

– Думаю, чем отстирывать, – натянуто улыбается в ответ, выхватывает испачканную вещь и небрежно сминает.

Толкнув дверь в ванную комнату, запускает туда комок ткани, а потом любезно приглашает меня. С такой ехидной ухмылкой, будто мысленно пинками заталкивает мою тушу следом. Если бы смогла, воплотила бы фантазии в реальность.

– Ксю, ты чего? – укоризненно качаю головой.

Короткий сигнал ее телефона заставляет нас обоих повернуться к тумбе. Успеваю заметить входящее сообщение – и жена тут же забирает гаджет. Мажет пальцем по дисплею.

– Кто там? – моя очередь принять боевую стойку и навострить все органы чувств.

– Спам, – глухо бубнит и тут же удаляет СМС.

Знаю, что врет. Ее ложь я по запаху чую.

Сталкиваемся вспыхнувшими взглядами, объявляем друг другу невидимую войну. Из любящих супругов мы по щелчку пальцев превращаемся в дуэлянтов. Вместо однозарядного пистолета у каждого – автомат с полным магазином патронов. Нам не хватает секундантов, впрочем, мы бы и их расстреляли.

Так ничего и не сказав друг другу, отворачиваемся.

Я ухожу в ванную, а она – на кухню. И только это спасает дом от ядерного взрыва.

Что ж… Наш обычный день.

* * *

Стоит мне выйти из душа и сделать глубокий вдох, как в ноздри проникает запах еды. Среди какофонии ароматов рецепторы различают фарш, если не ошибаюсь, свиной, расплавленный пармезан и спагетти. Все свежее, горячее, пышет жаром. И даже ничего не пригорело, что для Ксюши уже победа. Готовит жена неважно, а может, я в силу профессии слишком придирчивый, но тем не менее… мне дико нравится, когда она старается для меня. Есть в этом что-то интимное. Как и в совместных обедах. Такие, казалось бы, привычные моменты очень сближают.

Убежден, что в каждое блюдо кулинар вкладывает частичку сердца. Еда впитывает энергетику и передает ее тому, кто пробует. Равнодушие или тепло, ярость или добро, ненависть или любовь. Именно поэтому я стараюсь не есть из чужих рук. Однако от Ксюши готов принять даже чашу яда.

– Что на обед, Ксю? – зову ее ласково, прощупывая почву, однако не приближаюсь.

Опершись на косяк двери, с улыбкой наблюдаю, как она суетится возле плиты. Ласкаю взглядом подтянутую фигурку жены, задерживаюсь на попке, облаченной тугие спортивные штаны. Ничего не прикрывают, наоборот, подчеркивают формы, как вторая кожа. Надеюсь, Ксюша не в этом в спортцентре щеголяет?

Стараюсь не обращать внимание на сам процесс приготовления пищи. Однако сложно не заметить, как жена забавно натирает сыр, случайно роняет целый кусочек, испуганно заглядывает в тарелку и лихорадочным движением убирает «беглеца». Аппетитно облизывает пальчики. Своего повара за такое бы на хрен уволил с худшими рекомендациями, никому бы не простил – и побрезговал бы пробовать приготовленное блюдо. Но Ксюша… это Ксюша. Родная.

– Спагетти по-флотски, – бросает, не оборачиваясь. – Предупреждая твою профессиональную критику, скажу, что других макарон я у нас не нашла.

Осторожно несет тарелку, наполненную с горой. Щедрая жена. Макаронный Эверест покосился под тяжестью собственного веса.

– Я промолчу, – усмехаюсь, устраиваясь во главе стола. – Будем считать это авторским рецептом.

– Именно так! – берет вторую порцию для себя, гораздо скромнее, и садится рядом, по левую руку от меня. Со стороны сердца. Еще один объединяющий момент, которым мы в силу занятости часто пренебрегаем. Есть вместе – это как спать в одной постели. – Да и вообще, какая разница. Макароны – они и в Африке макароны.

Тон игривый, значит, конфликт исчерпан, а она больше не злится. Впрочем, ее выдержки никогда надолго не хватает. Однажды после очередной ссоры она гордо объявила мне «молчаливый бойкот», который длился… ровно три часа, и то потому что я был на работе. Потом я вернулся – и выслушал о себе много нового. Закончилось все традиционно – жарким сексом.

Не вовремя вспоминаю об этом и заставляю себя уткнуться в еду. Задумчиво кручу вилку в руке. Остываю.

– Приятного, – тихонько мурлычет Ксюша и чмокает меня в щеку.

Мгновенно отстраняется, прячет глаза, будто смутилась, и втыкает вилку в спагетти, накручивая их.

Пробую свои, машинально тянусь к солонке, захватив и перечницу. Щедро посыпаю блюдо, вскидываю --">