Оксана Хващевская - Когда развеются миражи

остаться в особняке наедине с Матвеем не особенно прельщала, но и провести еще один осенний вечер дома с бабушкой, за книгой или у телевизора казалось невыносимым. Так уж вышло, что, кроме Федоры Николаевны, вечерами Юльку никто не ждал.

Пока она открывала входные двери своим ключом, Матвей отогнал машину в гараж и вошел за ней следом с дорожным саквояжем в руках.

Шарапова расстегнула пуговицы пальто, но не сняла его, сунув руки в карманы, она сжимала в ладони мобильный телефон и упорно отводила глаза, избегая его взгляда. А он же, наоборот, смотрел на нее прямо и открыто, и едва заметная улыбка кривила его губы. Казалось, он с легкостью читает все ее мысли, и они его явно забавляют.

— Вам наверх, — сказала она, чувствуя привычную неловкость, которая возникала каждый раз, когда оказывалась в непосредственной близости от него, и указала в сторону лестницы.

— Веди, — небрежным жестом руки Гончаров пропустил ее вперед, предлагая следовать первой и указывать путь.

— Матвей Юрьевич… — начала было она.

— Слушай, перестань мне выкать. В конце концов, после того, что у нас было…

— У нас ничего не было, — оборвала его Юля.

— А ведь могло быть и, хочу заверить, ты бы не пожалела!

— Матвей Юрьевич, если Вы и дальше намерены разговаривать в том же духе, мне лучше сразу уйти. Мне в любом случае стоит уйти, исходя из того, что я о Вас знаю и о чем наслышана, оставаться с Вами в одной комнате небезопасно во всех смыслах этого слова! — выпалила Юля.

— Интересно, и что ж такое ты обо мне слышала?

— Вы грубы, заносчивы, самонадеянны, беспринципны и еще бабник!

— И что же из этого самое плохое для тебя, Юлия Владимировна? — хмыкнул он, доставая из кожаного портсигара сигарету. — Веришь всему, о чем говорят люди? Мне казалось, ты все же умная девушка, и у тебя есть собственное мнение!

— Вам лучше не знать, что я о Вас думаю! — отчеканила она.

— Но все же думаешь, и это уже хорошо! — засмеялся Гончаров. — Мы с тобой до утра будем препираться в холле? Я уже понял, ты не та наивная восемнадцатилетняя девочка. Между прочим, ты стала едкой и колючей злючкой, а это тебе не идет!

— Заткнись, — не выдержала она.

Гончаров рассмеялся.

— Ладно, еще раз извини! Может, заключим перемирие и в знак этого выпьем?

Улыбка, безусловно, очень шла Матвею, разбивая мрачный образ. За те два с половиной года, что они не виделись, он как-то возмужал. Гончаров не был мальчиком и тогда, когда они встретились в Москве. А сейчас перед ней стоял взрослый мужчина с легкой небритостью на смуглом лице и темными кругами под глазами. Интересно, сколько ему лет? Если он ровесник Ариана, то старше ее лет на семь-восемь, но если бы оказалось, что ему больше, она не удивилась бы. Он не был красавцем в общепринятом смысле этого слова. Темные глаза, прямой нос, красиво очерченные губы, волосы, как и прежде, длиннее, чем того требует мода или приличия, некая небрежность и ленивая расслабленность в движениях и позах. Вместе с тем белозубая улыбка и ямочки на щеках обезоруживали. А мужественность, сила и сексуальность, исходящие от него, притягивали, словно магнит.

Юля стала подниматься на второй этаж. Пройдя через холл, она распахнула двустворчатые двери и вошла. Девушка повернула включатель и огляделась. Комната, которую попросил приготовить Матвей Юрьевич, была, безусловно, одной из самых просторных и светлых в доме. И одна из самых любимых ею самой. Между собой они называли комнату синей. Здесь стены были покрашены в бледно-голубой цвет. На окнах висели тяжелые темно-синие гардины, украшенные золотыми вензелями. В цвет им был и огромный ковер на паркетном полу. Гарнитур из полированного орехового дерева был обит темно-синей парчой. Он включал в себя кресла, диван и оттоманку. Эта комната, как, впрочем, наверное, и все другие в доме, совмещала в себе сразу несколько функций. Здесь можно было работать, удобно разместившись у бюро. Принимать близких гостей за большим овальным столом, покрытым ажурной белоснежной скатертью. Но главное, и это нравилось девушке больше всего, в этой комнате, почти единственной во всем доме, был мраморный камин, украшенный лепниной и зеркалом в золоченой раме. Пространство меж окон занимали простеночные зеркала в тяжелых рамах из орехового дерева, крепившиеся к подзеркальникам. За китайской ширмой из того же дерева была спрятана кровать, рядом с ней — туалетный столик и фигурная --">