Хлоя Лиезе - Только когда мы вдвоем

завалить два последних теста и первое письменное задание.

Я бросаю взгляд обратно на МакКормака, которому хватает наглости усмехнуться мне через плечо. Я зажмуриваюсь, призывая спокойствие, которым не располагаю. Иначе я сшибу моего профессора с ног в порыве слепой ярости.

«Сосредоточься на призе, Уилла».

Мне нужно справиться с этим курсом, чтобы меня допустили к игре. Мне нужно быть допущенной к игре, потому что мне надо участвовать в каждой игре — и чтобы максимизировать шансы команды на успех, и потому что согласно закону подлости футбольные агенты приходят именно на те игры, которые ты пропускаешь. Ну, закон подлости вообще-то гласит, что если что-то может пойти не по плану в чрезвычайно неудобный момент, то это обязательно случится. Сценарий с футбольными агентами — это уже моя версия.

Смысл в том, что мне нужны чёртовы конспекты, а чтобы их получить, мне придётся проглотить свою чёртову гордость и прямым текстом попросить их у этого придурка, который меня игнорирует. Я прочищаю горло. Громко. Райдер снова фыркает и перелистывает страницу, его глаза поднимаются к уравнениям на доске, затем опускаются обратно. Поворачивается ли он? Реагирует ли он на меня? Говорит ли «Привет, чем я могу тебе помочь?»?

Нет, конечно.

МакКормак продолжает тараторить, его записи есть и на доске, и на экране проектора для тех, кто не видит и не слышит его достаточно хорошо, чтобы следить за лекцией. Слайд переключается прежде, чем я успеваю списать, и с каждой минутой я сержусь всё сильнее. Как будто Мак хочет, чтобы я провалилась.

Сделав ещё один вдох, чтобы успокоиться, я шепчу Райдеру:

— Прошу прощения?

Райдер моргает. Хмурит лоб. Я испытываю капельку надежды, что он меня услышал и сейчас повернётся, но вместо этого он перелистывает распечатки на предыдущую страницу и пишет какое-то примечание.

Несколько минут я сижу как огорошенная, затем медленно поворачиваюсь к доске, и мои конечности трясутся от ярости. Пальцы сжимают ручку. Моя рука с такой ожесточённостью раскрывает тетрадку, что я едва не срываю обложку. Мне хочется орать от раздражения, но факт в том, что я контролирую лишь настоящий момент. Так что я прикусываю язык и начинаю строчить как проклятая.

Через двадцать минут МакКормак кладёт мел, затем поворачивается и обращается аудитории. В тумане своего гнева я смутно различаю, как он задаёт вопросы. Студенты поднимают руки и отвечают, потому что они реально прослушали лекцию, потому что, в отличие от меня, у большинства из них нет двух жизней, дёргающих их в разные стороны. Спортсменка и студентка, девушка и дочь.

Потому что у них есть свобода маневра, поблажка, которой у меня нет. Я должна быть превосходной, и проблема в том, что это давление превращает меня в полный провал. Ну, во всём, кроме футбола. В нём я потерплю провал только через свой труп. Но всё остальное катится псу под хвост. Я рассеянный друг, вечно отсутствующая дочь, посредственная студентка. И если бы этот профессор оказал мне хоть небольшую помощь, я смогла бы вычеркнуть из своего списка хоть один провал.

МакКормак, должно быть, чувствует, как я сверлю его взглядом, потому что приняв последний ответ, он поворачивается, снова смотрит на меня и усмехается.

— Профессор МакКормак, — произношу я сквозь стиснутые зубы.

— Да-да, мисс Саттер?

— Это какая-то шутка?

— Извините, но нет, это корректная формула для вычисления сложных процентов, — повернувшись обратно ко всем, он одаривает их улыбкой, которую я ещё не заслужила. — Все свободны!

Я сижу в шоке от того, что мой профессор опять отмёл меня в сторону. Вишенкой на торте становится то, что Райдер встаёт со своего места, убирает драгоценные конспекты в поношенную кожаную сумку и вешает ту через плечо. Закрывая клапан на сумке, он приподнимает взгляд и наконец-то смотрит на меня. Его глаза расширяются, затем быстро пробегаются по моему телу.

У Райдера тёмно-зелёные глаза, и будь он проклят, это мой любимый цвет — в точности оттенок чистенького футбольного поля. Это всё, что я успеваю заметить прежде, чем моё негодование слепит меня, не давая оценить другие его черты. Когда его взгляд поднимается от моих кедов и спортивных штанов, наши глаза встречаются, и его глаза прищуриваются, пока он переваривает грозное выражение на моём лице. Я в ярости. Уверена, что выгляжу готовой убивать.

Вот теперь он признаёт моё присутствие после такого тщательного --">