Алёна Фаверо - Время, гравитация, любовь и прочие неприятности

как утверждения.

— Все хорошо, собираюсь в клинику — шумный вздох на том конце и затянутое молчание. Жалею, что произнесла слово на «к». После упоминания работы всегда следует «притча» о том, как у тети Тамары сын — настоящим врачом стал, хирургом. А психов лечить — разве достойная профессия?

В этот раз лекции нет, видимо, в честь дня рождения. Нетерпеливо звеню связкой ключей, решаю выйти после окончания диалога.

— Ну тебе что, нечего матери сказать? — спрашивает трубка.

— Конечно есть, мам.

— Какая же ты эгоистка — добавляя тяжелые вдохи проговаривает она, — Это в отца. Я тебя такой не воспитывала.

— Да, мама — беру сумку и выхожу — взять шампанского?

— Ой, да не надо мне от тебя ничего.

— До вечера, мам — гудки.

Общаться эта женщина умеет только на языке критики и обесценивания. Она — сенсей манипуляции. Повышенный уровень сложности для прохождения опыта, как босс в видео игре. Только что бы она не сказала — мне «никак». Земля — не мой мир. И все, чего я хочу — вернуться домой, в IC 1101. А прямо сейчас — кофе.

2 октября

Зеваю и убавляю температуру в салоне. Утренние пробки на работу — ад, как на картинах Босха. С чертями и пеклом. Поглаживаю руль и пассажирское кресло. Белоснежный кожаный салон — мой остров эстетики на колесах. А зачем еще нужны деньги? Как просто на Земле создавать доход и как сложно отношения.

Вздыхаю, вспоминая вчерашний вечер с родителями. Каждая поездка к ним — испытание на прочность, голодные игры и Форт Боярд в одном. Отец спокоен или «отключен». Немногословный, но тонко чувствующий, он может поддержать и даже в чем-то понять. Всю жизнь к нему два вопроса: почему стал строителем и почему женился на этой женщине. У нее, как у воды, три состояния: она обвиняет, она страдает, она недовольна. Самый сложный, самый невыносимый и самый близкий для меня человек на Земле. Женщина, давшая жизнь этому физическому телу. Хотелось бы испытывать хотя бы благодарность.

Моя миссия завершена на 94 %, из которых пять — любовь с мужчиной, а последний — связь с матерью. Не знаю, что из этого сложнее. У нее только один трек на повторе: «Амалия, пора замуж и детей. Амалия, с таким характером ты никому не нужна. Амалия, ты эгоистка и проживешь всю жизнь в одиночестве». Припев: «Никчемная дочь». Ни финансовая стабильность, ни профессиональные успехи ее не волнуют. Все хорошее во мне для этой женщины скрывается в тени патриархатных представлений. Как бы я не пыталась, этот 1 % стоит на месте уже несколько лет. И пока неясно, «боссом» в конце уровня окажется любовь мужчины или любовь матери.

В моем кабинете светло и пахнет маслами. Лаванда, мята, цитрусовые — сейчас смешались и по очереди «выпрыгивают» как пестрые цветы из полевого букета. Ароматы — в моем чарте сразу после эстетики. Это то, что делает прибывание здесь почти выносимым.

Снимаю пальто и как ритуал, подхожу к панорамному окну. Осенним пятном внизу раскинулся парк вокруг самого большого в России Оперного театра. В студенчестве я ходила на балет и оперу каждую неделю. Билеты на бельэтаж можно было купить в день спектакля и стоили они 200 рублей. Я училась смотреть и слушать открытым сердцем, чтобы тело звенело изнутри, как камертон. Чтобы до мурашек, до слез, до дрожи. Искусство, музыка, творчество — общение на уровне сердца. И занимает почетное третье место в моем рейтинге спасения от скуки земной жизни.

Четвертое место — книги. Хорошие книги, написанные душой, а не желанием славы и денег. В моем мире есть что-то похожее на чтение, только происходит это интенсивнее и быстрее. Скорость информации там выше скорости света здесь. Но состояние от прочтения истории, послевкусие и легкая эйфория от мира, в который погружаешься — тоже есть. Через одно прикосновение можно узнать миллиарды историй целой цивилизации. И одни саги увлекательнее других.

На полках дубового шкафа за моей спиной, собраны только научные труды. Но разве нельзя их считать историями? Они про путь тех, кто пришел на землю, чтобы лечить и тех, кто выбрал более сложную миссию пациента.

Стук прерывает мои рассуждения. Дверь медленно открывает женщина лет 30. Из-за роста, а может манеры держаться, она выглядит, как скромная старшеклассница. При этом опрятное платье сидит по фигуре, в руках брендовая сумка прошлой коллекции.

— Добрый день! Можете присаживаться — улыбаюсь я и жестом показываю на черные кожаные --">