Софи Касенс - Через год в это же время

Послала Лейле изображения платья и эмодзи «больное лицо».

Лейла в ответ прислала кучу эмодзи пирожков, а вслед за ними кучу эмодзи «больное лицо». Минни расхохоталась и ответила:

Ты лучше всех. Спасибо, Пирожок. Для тебя, и только для тебя, надену платье. ххх

Глядя в телефон, Минни налетела на официанта с подносом канапе. На нее посыпался дождь тарталеток с козьим сыром.

– Ох, боже… простите! – воскликнула она, опускаясь на корточки, чтобы помочь официанту уничтожить результаты катастрофы.

– Сегодня определенно не моя ночь, – с несчастным видом произнес официант.

Ему от силы было семнадцать лет. Минни увидела, что его очки заляпаны мягким сыром. Она осторожно сняла их с носа юноши и вытерла своим топом, а потом вернула официанту со словами:

– Мне понятны ваши чувства.

Оказав официанту посильную помощь, Минни обошла бар и наконец отыскала туалеты в тускло освещенном коридоре. Заглянув в дамскую комнату, она увидела с полдюжины женщин, болтавших перед зеркалами и поправлявших косметику. Минни не хотелось отмывать рвоту с блузки у них на глазах. Она прошла дальше по коридору и увидела туалет для инвалидов с раковиной и сушилкой для рук… Это было идеально. Она вытащила из сумки черную шелковую блузку и начала полоскать ее под краном. К счастью, блузка была скорее просто липкой, не более, но запах желчи в смеси с запахом водки и кока-колы ударил в нос. Она даже вообразить не могла Люси Донохью в подобной ситуации.

Минни посмотрелась в зеркало, машинально заправляя волосы, но они тут же упрямо снова вылезли. Она хотела их укоротить совсем немного, но парикмахер срезал на дюйм больше, чем она просила. И теперь Минни просто не могла их подвязать или убрать с глаз. Она провела под глазами указательным пальцем, чтобы стереть слегка размазавшуюся краску, потом заново подкрасила губы помадой сливового оттенка, которую Лейла подарила ей заранее в честь дня рождения. Сама Минни никогда бы не выбрала такой дерзкий оттенок, но он подходил к цвету ее кожи, и Минни иной раз гадала, почему Лейла лучше ее самой знает, что ей к лицу.

Высушив блузку под сушилкой для рук, насколько было возможно, Минни надела ее. Мгновение-другое она стояла перед зеркалом, глядя на свое отражение во влажной, помятой, перекосившейся блузке. Это был самый красивый предмет одежды из тех, что имелись у Минни: приталенная черная шелковая блузка с белыми фестончатыми манжетами. Дорогая вещь, которую Минни нашла в благотворительном магазине. И была так довольна, купив ее… А теперь казалось, что даже блузка понимала суть надувательства и сморщилась в знак протеста.

– Ладно, пошли, – решительно произнесла Минни, заставляя себя вернуться на вечеринку.

Она медленно выдохнула. Не следовало ей превращаться в отравителя удовольствия для других. Грег хотел прийти сюда, а она хотела быть с Грегом. Возможно, ее невезение уже иссякло, по крайней мере на эту новогоднюю ночь.

Минни подошла к двери, чтобы открыть ее, но, как только она нажала на ручку, та отвалилась. Минни толкнула дверь – дверь не открывалась. Она попыталась пристроить ручку на место, но ничего не вышло.

Она принялась колотить по двери кулаками:

– Эй! Помогите! Я не могу открыть дверь!

В это мгновение музыка снаружи стала громче. Похоже, заиграл живой оркестр, люди зашумели. Теперь никто не мог ее услышать. Оставалось лишь ждать, когда Грег отправится на ее поиски.

Минни села на пол и уставилась в потолок. Вся комната была оклеена темными синими обоями с крошечными серебряными созвездиями. Ладно, желание Минни исполнилось: она осталась одна и смотрела на звезды. Она достала телефон, чтобы отправить сообщение Грегу, но экран был черным.

– Ну конечно же, – вслух произнесла она, покачивая головой и грустно смеясь.

Если она и могла что-либо сказать об этом новогоднем проклятии, так это то, что у него явно имелось чувство юмора.

Первый день 2020 года

Минни проснулась, не понимая, где находится, пересохшее горло болело. Она помнила, что несколько часов колотила в дверь, но потом, видимо, просто заснула. Она не имела ни малейшего представления, который теперь час. Снаружи было тихо, музыка уже смолкла. Минни встала, потирая онемевшую шею.

– Эй, эй! Может кто-нибудь меня выпустить? – позвала она.

А что, если все разошлись по домам и клуб просто закрыли? Минни читала о таких случаях. Люди по нескольку дней оставались запертыми в туалетах, --">