Юлия Гауф - Порочные чувства

меня Марат, и выскользнул из меня.

А я грудью на его стол повалилась. Любовница из меня отвратительная, было бы у меня время подготовиться, я бы… черт, я бы просто не решилась. Струсила бы, будь у меня больше времени.

Услышала, как Марат плюнул, а затем между ног я почувствовала мужскую ладонь. Он бесцеремонен, увлажняет меня, массирует клитор.

Скользнул двумя пальцами в лоно, я глубоко вздохнула, и оперлась на локти.

Оборачиваться не хочу по-прежнему.

Марат растягивает меня пальцами, второй рукой продолжает держать меня за талию, она напряжена. Всем своим существом чувствую, как мужчина напряжен, как ему нужна разрядка. И я благодарна ему за минуту передышки. За то, что он пытается меня подготовить.

Он ведь не знает, что я — ледышка, и смысла меня готовить к близости нет никакого.

Марата надолго не хватило. Он вытащил пальцы из лона, сдавил ладонью мою промежность, и, шумно дыша, приласкал клитор. Круговыми движениями, скользя по влаге и рождая в моем теле странные ощущения.

Не возбуждение, о котором я читала в книгах, но уже и не страх и панику.

Легкие, приятные разряды тока, бьющие в низ живота — так бы я это описала.

А еще смущение — никогда еще я не оказывалась в ситуации пикантнее этой. Жила с парнем год, делила с ним постель, практически никогда ему не отказывала, но я даже представить не могла, что когда-нибудь окажусь разложенной на рабочем столе. Еще и с незнакомцем.

Бедрами я почувствовала грубую ткань. Марат не раздет, только ширинку, наверное, расстегнул.

А затем снова вторжение. Уже не болезненное, не заставляющее меня сжиматься.

— Двигайся, девочка, — он потянул меня за талию на себя, и я качнула бедрами навстречу, стараясь поймать ритм.

Сначала медленно. Чувствуя каждый входящий в меня миллиметр и сантиметр его эрекции. Марат помогает мне, держит за талию, насаживает на себя. Чувственно — это может признать даже такая бесчувственная девушка, как я.

Затем быстрее. Марат вбивается, и я, повинуясь древнему, как мир, танцу, быстрее подаю бедрами навстречу ударам его члена. Грудь трясется, Марат позади меня дышит так шумно, что я подстраиваюсь под него даже в такой простой вещи, как дыхание.

И задыхаюсь, начав ощущать… нечто. Сама не понимаю, что. Внутри, в самой глубине меня Марат иногда задевает какую-то чувствительную точку. И я зажигаюсь, кусаю губы, а затем это ощущение пропадает.

Снова появляется, когда член оказывается плотно забит в меня. И пропадает.

— Боже, — всхлипнула я, пытаясь поймать, уловить.

И от этого ускорилась, выгибаясь навстречу мужской силе, выписывая бедрами восьмерки, еще сильнее задыхаясь. Ну же! Это ведь оно было — то самое, о чем столько фильмов снято, столько книг написано. Или показалось?

Я чуть не расплакалась от злости на свое тело. Мне просто не дано.

Марат зарычал. Ладони его до нешуточной боли сдавили мою талию, и последовали резкие рывки в мое тело. Он буквально вколачивается в меня, забивает ствол так глубоко, что я невольно кричу. А затем он замирает.

Я пытаюсь двигаться, но Марат держит. Не позволяет.

И почти через минуту он выскользнул из меня, оставив после себя холодную пустоту.

— Можно мне встать? — спросила, и поморщилась — до чего же жалкий у меня голос.

— Зачем спрашиваешь? — я выпрямилась, обернулась к Марату, и с трудом заставила себя не покраснеть. Прикрыла грудь, но под его насмешливым взглядом, убрала с нее руки. — Алика, ты ведешь себя так, словно я тебя изнасиловал.

— Я…

— Хреновая ты любовница, — лениво заметил он, и опустился на стул.

Презерватив, завязанный в узел, он бросил в урну, набитую бумагой. Бедная уборщица, что она подумает?

— Я просто растерялась. Правда, не ожидала, что собеседование будет таким, — мурлыкнула я, и решила быть смелее — опустилась на его колени, прижалась всем телом. — Я исправлюсь.

— Не ожидала, но захватила с собой ворох справок об отсутствии ЗППП? — не поверил он.

— Просто плановый осмотр. Я слежу за здоровьем, как раз с собой были.

— Как скажешь, девочка, — отмахнулся он.

Но меня приобнял.

— Алика, — требовательно поправила я.

Пожалуй, это — единственное мое требование. Пусть по имени меня зовет, а не девочкой. Думаю, так он остальных называл — тех, кто до меня на этом самом столе голой грудью поверхность полировал.

Взгляд у Марата странный. Он все смотрит в мои глаза, ищет там что-то, но что именно? Не знаю, --">