Надежда Неделина - Рябиновое танго

«библиотекарь-библиограф, преподаватель». Все это звучало солидно и серьезно, и Наталья Николаевна почти смирилась с выбором дочери, но уж очень она не хотела, чтобы дочь уезжала от нее так далеко. И вот прошел почти месяц, а Маша так и не передумала и завтра уезжает в Москву.

Укладывая свой багаж, Маша тоже украдкой наблюдала за матерью. Маша никогда не думала, что ее мама уже немолода. Наталья Николаевна всегда выглядела много моложе своих лет. И сейчас в свои пятьдесят три все еще была красавицей. Ее фигуре завидовали женщины, которые были в два раза моложе ее. Маша почти не походила на мать. Наталья Николаевна — блондинка с голубыми глазами, у Маши — волосы цвета горького шоколада и темно-карие глаза, но вот фигурами они были похожи. Наталья Николаевна сумела все же передать дочери свой высокий рост, свою стройность и грацию.

Маша никогда не спрашивала, на кого она похожа. К тому времени, когда она начала хоть что-то соображать в родственных отношениях, у нее уже не было ни бабушки, ни дедушки, но, рассматривая фотографии, их сходства с собой Маша не находила.

«Значит, я пошла в отца или в его родню. Но я ничего не хочу о нем знать, как и он обо мне», — решила для себя Маша раз и навсегда.

— Маш, ты хоть сегодня побудь дома. Последний вечер все же! — Наталья Николаевна стояла, прислонясь к дверному косяку, и наблюдала за сборами дочери. — Зачем тебе эти танцы?

— Мам, я не могу, мы же договорились с Женькой. Она будет меня ждать, — спокойно сказала Маша, перебирая коробки с туфлями.

— Опять с Женькой? Ну что ты связалась с этой двоечницей? — возмутилась Наталья Николаевна, втайне ревнуя дочь к ее подруге.

— Не с двоечницей, а с троечницей! И не связалась, ты же знаешь, что мы дружим с первого класса, — возразила Маша, примеряя бежевые кожаные мокасины.

— То-то и оно, что знаю! — Наталья Николаевна уже не могла бороться с чувствами обиды и ревности. — Она очень легкомысленная девушка! Парней меняет, как перчатки! Не удивлюсь, если скоро увижу ее с детской коляской.

— Мама, ну что ты такое говоришь?! Как ты можешь?! Она же моя подруга! — искренне возмутилась Маша.

— Вот и хорошо, что ты уезжаешь от такой подруги! Иначе ты скоро падешь так же низко, как она! — почти кричала Наталья Николаевна, не контролируя свои эмоции.

— А я и без нее могу пасть! — неожиданно заявила Маша, в упор глядя в глаза матери.

— Нет, ты не можешь… Ты же моя дочь, — бледнея, прошептала Наталья Николаевна.

— О, я это знаю! Но я устала быть дочерью великой Натальи Николаевны Мироновой. Я хочу быть самой собой, просто Машей Мироновой!

Маша выбежала из своей комнаты, плечом задев в дверях мать, сдернула с вешалки в прихожей первую попавшуюся куртку и выскочила из дома, хлопнув дверью. Если бы, выбирая из обуви ту, которую она возьмет в Москву, Маша не надела мокасины, она бы, наверное, вылетела из дома босиком.

«Надо остыть, не надо, чтобы Женька видела меня такой. Иначе мне придется ей все рассказать, ведь соврать я все равно не сумею», — думала Маша, подходя к дому подруги.

Женька Фадеева жила в частном доме. Их семья считалась многодетной, потому что у Женьки было еще три брата и две сестры. В доме Фадеевых всегда было шумно, весело и многолюдно. Под ногами постоянно путалась какая-нибудь живность; в их доме мирно сосуществовали кошки и утята, собаки и ягнята, водились даже поросята. Маше очень нравилось бывать у них.

Войдя во двор их дома, она сразу же была обстреляна из трубок рябиновыми «пулями» двумя младшими братьями подруги.

— Иди ко мне, Машка, — позвала Машу Юлька, младшая сестра Женьки. — Тут окно, и они не будут сюда стрелять.

Юлька сидела на скамеечке перед домом и нанизывала на нитку ту же самую рябину, которой стрелялись мальчишки.

— А ты чем занимаешься? — поинтересовалась Маша не для того, чтобы завязать разговор, ей всегда нравилось общаться со смышленой и веселой девчушкой.

— Сено кошу! — не очень вежливо ответила Юлька. — Ты что, сама не видишь?

— Я вижу, что ты возишься с рябиной, но я же не знаю конкретно, что ты делаешь, — пряча улыбку, объяснила Маша свое любопытство.

— Я делаю бусы! Смотри! Нравятся? — Юлька подняла на вытянутой худенькой загорелой до черноты руке нитку рябиновых бус и сама полюбовалась ими.

— Нравятся! Может, ты мне подаришь их? — спросила Маша, улыбаясь довольному виду Юльки.

— Нет уж! За так, Машка, и чирей теперь не --">