Филипп Эриа , Джон Кейн - Ярмарка любовников. Психоз

можете это понять? Если бы она спала с ними, то вскоре бы пресытилась либо стала бы еще более привередливой, и этих красавцев было бы поменьше вокруг нее.– И после короткой паузы добавил: – А может быть, у нее изменятся вкусы… Вы вполне в ее вкусе. Молодой, почти что блондин, но отнюдь не с женоподобной внешностью, юноша из приличной семьи и похожий на девственника.

По его лицу молодого волка, уже отмеченного печатью закулисной жизни, известной каждому, кто не понаслышке знаком с ее излишествами, промелькнула тень грусти, словно перед его взором явилось давнее воспоминание. И по обыкновению, перескакивая с одной мысли на другую, он добавил изменившимся голосом:

– Совсем как я… три года назад.

На сцене, залитой ярким светом после показа «Золотого возраста», позировали шестнадцать обнаженных французов из ее труппы и дюжина немцев. Они поворачивались спиной, анфас и в профиль. Мадам Леона бесцеремонно отправляла со сцены одного танцовщика за другим, начав с самых обделенных природой. Изгнанные делали вид, что довольны: номером меньше в их ревю. Один за другим они исчезали. Вот осталось восемнадцать избранников, вот пятнадцать, наконец, всего двенадцать.

Отобранные мадам Леоной красавцы, ободренные успехом просмотра, который в их глазах был залогом дальнейшей сценической карьеры, уже не спешили покидать освещенные подмостки. Они переговаривались между собой, забыв о том, что на них с завистью поглядывали из-за кулис товарищи по труппе.

Трое немцев, заметив, что у них соскользнули импровизированные набедренные повязки, отбросили всякий стыд. Небрежно, но сознательно они демонстрировали свое мужское достоинство, как бы лишний раз подчеркивая превосходство над несчастными хилыми существами, забракованными мадам Леоной.

II

Когда Лулу Пекер представил Реми мадам Леоне, она вначале не обратила на молодого человека ни малейшего внимания. Схватив кипу эскизов, которые он ей протянул, она торопливо перелистала несколько из них, прежде чем взглянуть на их автора. Оглядев молодого человека с ног до головы, она пристально посмотрела ему в лицо. Затем мадам Леона вновь обратилась к рисункам. Поначалу она удостоила Реми своим взглядом лишь потому, что ее удивило качество эскизов. И так как Реми ей понравился, она стала внимательно рассматривать рисунки.

– Да, – произнесла она, – В них что-то есть. Оставьте их мне и зайдите после окончания ревю недели через две… Посмотрим, что мы сможем вместе сделать.

– Спасибо, мадам, – произнес Реми.

Тут ему на помощь пришел Пекер.

– Реми Шассо не может оставить у вас свои эскизы, – и он незаметно толкнул молодого человека ногой.– На этой неделе он должен их показать в другом месте. Вы же видите, что это серьезная работа. Пока вы будете раздумывать две недели, его перехватят другие.

– Ты слишком недоверчив, Лулу, – произнесла мадам Леона.– Уж не думаешь ли ты, что я способна украсть чужие идеи?

– Вы сами, возможно, нет, – сказал Пекер, – но, например, Мириам наверняка не будет испытывать угрызений совести. Тем более что за год вы выжали из нее все, что у нее было в голове.

– Вот как? – подняв от удивления брови, произнесла мадам Леона.– Ты находишь? Ты со временем не изменился, и это мне нравится. К тому же умеешь постоять за себя.

– А как же иначе! – заметил Пекер.

– Кстати, как поживает Меме? – спросила мадам Леона.

– Неплохо. Я с ней увижусь вечером.

– Передай ей от меня привет.

Реми знал, о ком говорила мадам Леона. Он даже почувствовал в ее голосе оттенок дружеской фамильярности, когда она произнесла столь известное всему артистическому миру имя Меме.

В прошлом та была опереточной примадонной. К сорока пяти годам, когда у нее ослабел голос, она перешла в драматический театр. И с тех пор ее имя не сходило с афиш парижских театров, где давались музыкальные представления или ставились комедии. Все звали ее Меме: театральные журналисты, богачи, зрители, заполняющие самые дешевые места в театре, товарищи по сцене и, наконец, Лулу Пекер, ставший полтора года назад ее любовником.

Мадам Леона жестом подозвала Арманделя. И Реми подумал, что она решила представить его самому директору. Но ее мысли были уже заняты совсем другим.

Речь пошла об использовании в мюзик-холле мужской части труппы. Эта властная женщина, известная --">