Ева Ночь - Отец-одиночка поневоле (СИ)

у меня будет отличный вечер и бурная ночь. Буду думать об этом и мечтать.

Впрочем, спектакль оказался хорош, я даже увлёкся, хоть и не особо большой поклонник подобного рода мероприятий. Я больше люблю кинематограф и атмосферу таинства, когда сидишь в полутёмном помещении и погружаешься в страсти, что происходят на экране. Во мне экранные перипетии вызывают намного больше эмоций, чем события на сцене. Но уж коль девушка моя любит театр, я готов приобщаться.

Это своего рода компромиссы, на которые должен идти любой нормальный человек, особенно тот, кто собирается прожить бок-о-бок с другим человеком в счастье и гармонии.

В общем, вечер удался, дома нас ждал тщательно подготовленный мною сюрприз – ужин при свечах с толикой романтики, ароматом розовых лепестков и фоновой музыкой.

Я представлял, как мы с Мариной хорошо проведём время, рисовал картины, как буду наслаждаться её обществом, когда только я и она, нет посторонних людей, которым я вынужден улыбаться и жать руки, раскланиваться и вести светские беседы.

Но радужные мечты не имеют ничего общего с реальностью. Как говорят: мы предполагаем, а Бог располагает. Игра в шахматы, когда вместо фигур на поле – люди.

Я шёл к порогу своего дома в приподнятом настроении, предвкушая всё, что себе надумал и вообразил, а вместо этого возле подъезда стояла женщина с очень решительным и злым лицом. Сама Судьба, так сказать. Немезида с карающим мечом в руках.

Я бы её и не заметил, честное слово, если бы она не заступила мне дорогу, заслонив остатки света и разорвав на клочки розовую вату, что невольно засела у меня в мозгах.

– Евгений Алексеев? – грозно спросила она, сведя почти в единую линию тёмные брови. Как в зале суда, ей-богу. Я невольно поёжился, но из благодушного настроения ещё не вышел.

– Чем обязан? – терпеливо улыбнулся этой мегере.

– Не мне обязан, – оскалилась она, как волчица, и зыркнула так, что захотелось попятиться или нервно сглотнуть. Но выдержка – наше всё: я не дрогнул. – Ей обязан! – выкрикнула она злобно и подтолкнула ко мне нечто.

Я и не приметил поначалу. Нечто стояло в тени. Нечто оказалось ребёнком – странным колобком, закутанным по-старушечьи в тёплый платок, как матрёшка. В большом мегаполисе вряд ли встретишь настолько странно одетого ребёнка.

– Познакомься, Евгений Алексеев, – продолжала скрести по нервам фурия, как пенопластом по стеклу, – это твоя дочь!

С этими словами она всучила мне в руки пакет, подтолкнула ребёнка и была такова. Я даже отреагировать не успел – настолько был шокирован и дезориентирован.

Не знаю, сколько времени прошло – миг или столетие.

– Что это, Евгений? – холодно спросила меня моя невеста, и я понял: романтический ужин при свечах и всё остальное накрылось медным тазом.

Глава 2

Глава 2

– Это какое-то недоразумение, – пробормотал я, приходя в себя.

Дурной сон, скорее. Но я не сплю, дверь подъезда никуда не делась и маленькая матрёшка – тоже. Стояла у моих ног тихо, словно и не ребёнок вовсе, а кукла.

– Тогда вызови полицию, – в голосе моей невесты прорезался металл.

У меня есть одна нехорошая черта: я терпеть не могу, когда указывают и пытаются мною помыкать или манипулировать. Мне на всю жизнь хватило одной манипуляторши – моей драгоценной мамы.

– Вначале надо разобраться, – я тоже умел правильно ставить акценты и замораживать голосом. – Ночь на дворе, а это всё же ребёнок, а не бездушный предмет. Тебя как зовут? – склонился я над маленькой матрёшкой.

Апрель нынче холодный – не спорю, но всё же одета малышка не по погоде – слишком тепло.

И тут меня прошибло: может, им пришлось здесь торчать не один час, пока мы развлекались? Сумасшедшая тётка совсем сбрендила. Ребёнок, может, голодный. А мы тут устраиваем сцены у порога дома, где тепло и полно еды.

Девочка молчала. Может, она разговаривать не умеет? В каком возрасте они уже лопочут? Я понятия не имел, как не мог на глаз определить, сколько ей лет. Ну, не младенец, на ногах стоит самостоятельно. Но ей могло быть как год-два, так и все пять – я не разбирался.

– Пойдём, – протянул я ей руку, и она доверчиво вложила ладошку в мою.

Как током прошибло. Думал, плакать будет или дичиться, но нет же – вот её тёплая ручонка в моей, будто я для неё родной и надёжный.

– Женя, остановись! – шипела Марина. – Что ты делаешь?

– --">