Татьяна Никандрова - Смотри, но не трогай

Вена на лбу отца угрожающе вздувается, но мне, вопреки обыкновению, не страшно. Я вообще ничего не чувствую. Даже подпитывающая меня ярость куда-то пропала.

В душе зияет огромная черная дыра, которая с момента смерти мамы так и не затянулась. Конечно, время от времени я забываю о боли. Забиваю голову чем-то быстрым и легким. Но, стоит представить ее теплые осенние глаза или даже просто оказаться в одиночестве, как искромсанное, изъеденное тоской нутро снова начинает кровоточить.

Долбаные воспоминания… Если честно, в такие моменты я даже завидую отцу. Ведь, когда не любишь, отпускать гораздо легче.

Старик не спешит с ответом, да и я не вижу смысла продолжать этот никчемный разговор. Разворачиваюсь на пятках и покидаю его кабинет.

Не забыв при этом громко хлопнуть дверью.

Глава 2

Три месяца спустя.

Лениво выпускаю изо рта кальянные кольца, вполуха слушая, как Веник заливает о своих любовных похождениях. Якобы развел на интим сразу двух девиц. Я в этом, конечно, очень сильно сомневаюсь, но спорить не пытаюсь. Пускай болтает, что хочет. Главное, что его треп действительно забавляет. А остальное в общем-то неважно.

– А я им говорю: «Девчонки, я один, а вас двое. Как будем решать эту сложную арифметическую задачу?»

Парни одобрительно гогочут. Что-что, а завладевать вниманием публики Веник умеет мастерски. Жаль только, что большинство его веселых историй -фейк.

Перевожу взгляд на танцпол, расположенный под нами, и без особого интереса наблюдаю за резвящейся толпой. Мы с пацанами арендовали застекленную вип-зону, поэтому у нас есть возможность перетереть и выпить в условиях относительной тишины. А вот внизу музыка кувалдой долбит по перепонкам – там даже не поговоришь нормально.

Внезапно входная дверь распахивается, и на пороге показывается последний недостающий элемент нашей компашки – Ранель Измайлов. Он – мой лучший друг и единственный, с кем я действительно общаюсь на равных. Это довольно парадоксально, учитывая, что, в отличие от остальных моих приятелей, Ран родом из простой семьи. И вообще, он даже не Москвич. Приехал в столицу из какой-то глубинки, крутится как может. Обычно плебсу не место в наших кругах, но Ранель вот как-то пробился. И даже заслужил определенный авторитет в глазах зажравшейся золотой молодежи.

– Всем здорово, – бросает Измайлов, по очереди пожимая пацанам руки.

Он почти никогда не улыбается, да и сейчас на его лице царствует выражение легкой скуки. Молча протягиваю ему ладонь и получаю крепкое рукопожатие. Друг падает рядом и без особых церемоний забирает у меня кальянную трубку. Меняет мундштук и делает глубокую затяжку.

– Ну че, Тим, как там твой старик? – выпускает дым наружу. – Женился?

– Угу, – подтверждаю мрачно.

– Как свадебка? Шик, блеск и перья из жопы?

– Хрен знает, – пожимаю плечами. – Я там не был.

– Пропустил женитьбу бати? – в глазах Ранеля читается удивление. – Жестко. Он тебя за это не придушит?

– Да мне плевать, – дергаю головой. – Мне его новая семейка даром не упала.

– Семейка? Выходит, там не только женушка?

– Нет. Баба с багажом оказалась, – чувствую, как во мне снова закипает злость.

Не знаю, почему, но моя ненависть к отцовской шаболде увеличивается прямо-таки в геометрической прогрессии. Даже говорить о ней неприятно. Аж зубы сводит.

– Значит, у тебя теперь будет сводный брат, – друг откровенно потешается. – Ну, или сестрица.

– Сестрица-тупица, – брезгливо морщусь. – Докатился, блин.

– И как она из себя?

– Без понятия, я ж ее не видел. Но наверняка такая же напыщенная овца, как и ее мать, – выдаю с досадой. – Сам знаешь, яблочко от яблоньки.

– Ну да, – задумчиво тянет друг, опустив взгляд на танцующих. – Ладно, Тим, не загоняйся ты так. Подумаешь, женился твой пахан на старости лет… С кем не бывает? Может, они месяцок поживут да разбегутся. Классическая история.

– Хрена с два эта хищница его отпустит. Вцепилась мертвой хваткой, – цежу, гневно сжимая бокал. – Она ж нищенка, Ран. До знакомства с отцом в какой-то сраной лаборатории работала, чужие экскременты под лупой разглядывала. А тут такой улов – олигарх, вдовец… Не-е-ет, теперь ее из нашего дома ни крестом, ни чесноком не вытравишь.

Измайлов ухмыляется, а потом сочувственно хлопает меня по плечу и говорит: