Елена Сокол - Из России с любовью

– Святая вы женщина! – Аня решительно подошла и сгребла любимую свекровь в охапку.

Ей все еще казалось, что она спит. Ну, не могло ей так повезти! Да еще и под Новый Год!

Джон

Лондон к празднику опять удивил. Нет, не ясным небом – то все еще было затянуто серыми тучами. А противным мелким дождем, накрапывающим с утра по мостовой.

Да и настроение было хуже некуда. Та девушка, при воспоминании о которой сердце болезненно сжималось, пропала почти сразу после Рождества. Она не отвечала на звонки, игнорировала его сообщения, не выходила в сеть. «Наверное, на нее так подействовало семейное торжество, – думал британец. – Я слишком рано познакомил ее со своей семьей. Это было ошибкой. Она испугалась моего натиска и сбежала».

И он в который раз ругал себя за необдуманный шаг, за излишнюю импульсивность, которая была виной всех его поступков, касающихся этой девушки. Просто Джон с первого дня понял: она – та самая. И ни минуты в этом не сомневался. До этого момента.

– В центре города сегодня будет фейерверк. – Как бы невзначай, заметил Калвин, развалившись в кресле на колесиках и лениво вытянув ноги. – Не хочешь смотаться?

Джон бросил скептический взгляд на окно.

– Не знаю.

Со стороны моста Ватерлоо колесо обозрения смотрелось абсолютно плоским и напоминало полоску, так как стояло к ним боком. Он вспомнил прошлогоднее столпотворение вдоль Темзы: шум, горы мусора, пьяных людей, плотный дым, и даже переливающееся всеми цветами радуги LondonEye^[1] не прельщало его теперь к участию в этом скучнейшнем действии.

– Нет. – Мотнул головой. – Не хочу. – Он выключил аппаратуру и решительно встал. – Пожалуй, лучше высплюсь. Это полезнее для дела.

– Слушай, брат, не расстраивайся. – Калвину очень хотелось подбодрить друга. – Ты сам знал, на что идешь, когда выбирал этот путь. Ты ведь не идешь просто за славой и деньгами, ты делаешь гораздо более важное дело! Просто смирись, что твоя музыка не для всех. Люди привыкли потреблять простое: лучше всего, если им разжуют и положат в рот. Хочешь, запишем тебе что-то коммерческое? Тыц, тыц, тыц. Такое послезавтра и не вспомнят, зато срубишь денег – сразу и много.

Джон остановился и с улыбкой посмотрел на друга. Тот всегда умел вовремя напомнить ему, ради чего все это, и почему нельзя было отступать.

– А, давай, сегодня устроим вечеринку прямо здесь? – Предложил Калвин. Он потянулся к лэптопу и настроил радио-волну. – Никуда не пойдем, наберем еды…

Не успел он договорить, как из динамиков полились первые ноты того самого хита, сделавшего буквально в одночасье простого паренька по имени Джон Н. знаменитым.

И вот так было всегда.

Что бы он ни писал, что бы ни исполнял: песня взлетала ненадолго, а потом, так и не достигнув вершины, покидала топ-чарты. Единственным непотопляемым хитом на все времена оставалась именно эта композиция, записанная на старую технику в маленькой провинциальной студии. И Джон все еще помнил это ощущение: после целого дня работы, когда была поставлена финальная точка, у всей команды возникло острое чувство – они сделали что-то особенное.

И этот чертов хит, в который была вложена частичка его души, реально порвал тогда все чарты мира, стоило ему только появиться. Но ни одна последующая композиция не подбиралась настолько близко к этому результату, и это печалило музыканта, мешало его творчеству, стопорило его в развитии.

– Я певец одной песни. – Устало качнул головой Джон.

– Тебе просто нужно проветриться. Ты устал. – Ободряюще хлопнул его по плечу Калвин и принялся дурачиться под порядком надоевший мотив.

В кармане завибрировало. Британец радостно достал телефон и с недоумением уставился на экран. Это была не она, это был его русский друг Дима.

– Хэй, Джон.

– Привет, дружище.

Он внимательно выслушал парня. Тот приглашал его на празднование Нового Года в Россию.

Четыре часа на самолете – не так уж много. И самое время бы отказаться, да аргумент о том, что нужно проведать Марию Федоровну показался британцу особенно значимым. Старушка хорошо принимала его у себя год назад на свадьбе Маши и Димы. Хоть и был он там недолго, но уж больно проникся к ней теплыми чувствами.

– Э… Эм… – Он посмотрел на часы. – Ну, о’кей. Я буду.