Даниэль Лори - Безумная одержимость

иначе, — но в раздражающей ситуации, которая привела меня сюда, не было ничего обычного. У меня имелась тесная связь с холодом, в самом буквальном смысле этого слова, но теперь я чувствовал себя от этого дальше всего. Огонь пылал в моей груди, облизывая края той души, что у меня осталась.

Саша заерзала в кресле, закинув ногу на ногу.

— Вернемся к аддиктивной личности… часто ли ты поддаёшься тому, чего жаждешь?

Одна только мысль, что я могу почувствовать сладость, удваивала ритм моего сердца, заставляя меня ощущать жар и раздражение. Я ненавидел девушку за то, что она долгие годы превращала мою жизнь в ад, но, блядь, если я не хотел прикасаться к ней, выебать из ее памяти всех мужчин, пока она не станет наполовину такой же одержимой, как и я, пока не забудет мое имя до конца своей жизни.

Я провел языком по зубам и прогнал это ощущение вниз, хотя напряжение в моем теле не ослабевало.

— Никогда.

— Почему нет?

Я выдержал ее взгляд.

— Потому что тогда это победит.

— Ты не любишь проигрывать? — ее слова оборвались на задыхающейся ноте.

Я почти слышал стук ее сердца, когда мы смотрели друг на друга в полной тишине.

Она заправила прядь волос за ухо и посмотрела на свои бумаги, бормоча:

— Нет, не любишь.

Подобно тихому тиканью бомбы, которая вот-вот взорвется, часы сделали своё присутствие известным. Саша посмотрела на них и сказала:

— Еще один вопрос, прежде чем наш сеанс завершится. Как ты справляешься с аддиктивной личностью?

Легко.

— По порядку.

— Ты предпочитаешь порядок? — она ставила это под сомнение. — При каких обстоятельствах?

— При всех.

Легкий румянец пробежал по ее шее, и она откашлялась.

— А когда беспорядок входит в твою жизнь?

Образ густых волос — иногда темных, иногда светлых — гладкой оливковой кожи, босых ног и всего запретного промелькнуло перед моими глазами.

Огонь в моей груди разгорался все сильнее, отнимая у меня чертово дыхание. Когда боль обычно поражала меня, как наркотик, всякий раз, когда Джианна Руссо — или, простите, теперь Марино — была замешена, это было похоже на падение. Тошнотворное. Чертовски горькое.

В ответ я лишь слегка стиснул зубы.

— Я решаю это.

Я встал, застегнул пиджак и направился к двери.

— Но что, если это невозможно решить? — она оттолкнулась от кресла, вскочив на ноги, держа мою папку в свободной руке.

Я остановился, держась одной рукой за дверную ручку, и посмотрел на свое запястье, на эластичную кожу, спрятанную под манжетой.

Сардоническое чувство сжало мою грудь.

— Такое, Саша, когда я одержим.

Глава 2

Декабрь 2012

Джианна, 21 год

Я нашла блаженство в свернутой долларовой купюре и белом порошке.

Иногда это была эйфория — адреналин, учащённое сердцебиение, экстаз на вершине мира. Как секс, без пустоты.

Иногда это средство для достижения цели. Одна дорожка, и каждая неуверенность, каждый синяк стерлись в памяти. Одна дорожка, и я буду свободна.

Иногда это был холодный сквозняк и скрип захлопнувшейся передо мной стальной двери.

Эхо отразилось от стен камеры и ударило мне в уши, как пинболы. Я сглотнула, когда переговоры встали в тупик.

Шагнув вперед, я ухватилась за решетку.

— Мне обязательно позвонят?

Двадцатилетняя латиноамериканка положила руки на пояс с оружием и, опустив темные брови, оглядела меня с головы до ног.

— Тебе не повезло, принцесса. Если мне придется еще минуту смотреть на это чудовищное платье, — она кивнула в сторону моего красного и великолепно кружевного платья от бренда «McQueen», — У меня будет болеть голова до конца смены.

Я попыталась прикусить язык, но не смогла.

— Вините во всем мое платье, сколько вам угодно, но мы обе знаем, что боль будет от этого старого пучка на затылке, cogliona^[3].

Прищурившись, она шагнула ко мне.

— Как ты меня только что назвала?

— Ого, — прервала ее другая женщина-офицер, положив руку на плечо своей напарнице. — Пойдем, Мартинес.

Взгляд двадцатилетней девушки усилился, прежде чем она зашагала прочь, ее напарница последовала за ней.

Я повернулась, чтобы пройтись, но остановилась, увидев, что не одна. Рыжеволосая проститутка, пережившая свой рассвет красоты, сидела в углу, наблюдая за мной сквозь слипшиеся от туши ресницы. Ее тональный крем был на несколько тонов темнее, чем ее бледная кожа, а --">