Вера Эпингер - Во власти теней

этажа внимание привлекла растяжка «Добро пожаловать в университет!». Возле парадных дверей толпилась группа испуганных подростков, похожих на стайку утят, боязливо касающихся первый раз лапками воды и нервно жмущихся друг к другу в ожидании матери. Роль матери исполняла молодая девушка, на вид лет двадцати пяти, должно быть аспирантка, — по её кислому лицу было видно, что перспектива водить экскурсию её совершенно не устраивала.

Обрадовавшись, что возле кофемата нет очереди, купила стаканчик горячего шоколада с тройным сахаром — приторно-сладкий напиток всегда помогал мне сосредоточиться перед новой парой.

Проходя мимо абитуриентов, я едва сдерживала улыбку. Всего год назад я так же, как и они, впервые ступила в альма-матер.

Практически каждую секунду в руке вибрировал телефон, порядком начиная меня раздражать. Одна нетерпеливая особа со стервозным характером не удосуживалась подождать несколько минут и отправляла мне один за одним грозные смайлики.

Да иду я… иду… — мысленно закатила глаза и, ловко лавируя в потоке студентов, ускорила шаг.

«В левой руке «Сникерс», в правой руке «Марс», мой пиар-менеджер Карлс Маркс», — напевала под нос засевший в голове мотивчик Ляписа Трубецкого. Почти подходит ситуации: вот только в левой — горячий шоколад, а в правой — телефон.

Набирая одной рукой сообщение нетерпеливой подруге, не заметила, что лечу прямо «в лоб» идущим навстречу.

— На дорогу смотри! — раздалось вслед, когда я, в последний момент подняв глаза, отшатнулась в сторону и чуть не задела другого студента плечом.

— Прости! — не останавливаясь, растерянно обернулась к нему. Клуша… не самая моя лучшая идея. Стоило только на мгновение отвлечься, как тут же налетела на кого-то: а смартфон и стаканчик с напитком выскользнули из рук.

Раздался едва слышный хруст и стекло новенького телефона разлетелось по тёмно-зеленому, с прожилками, камню. Выплеснувшийся на пол шоколад завершал живописнейшую картину.

— Сука! — из глаз брызнули злые слезы. — Денис меня убьёт! — простонала, нагнувшись и подбирая с пола скоротечно почившее чудо техники.

«Надеюсь, что никого не облила…» — шальная мысль проявилась за мгновение до того, как я подняла глаза.

Взгляд скользнул по чёрным кожаным мужским туфлям, начищенным до матового блеска, по серому деловому костюму с расплывшимся свежим коричневым пятном от моего напитка, по недовольному лицу мужчины, сыгравшего роль айсберга для Титаника-меня… Ёп твою мать! Только не он!

— Если я не убью вас раньше! — холодно произнес Градов, видимо уже успевший оценить масштабы катастрофы.

— Извините, пожалуйста! Я не хотела! — заискивающе пробормотала я, боясь поймать зрительный контакт с его глазами, с ужасом осознавая последствия своей невнимательности.

Несущаяся на всех парах по аудиториям волна студентов сшибла бы нас — если бы не Евгений Александрович Градов, словно волнорез, заставляющий недовольных затором студентов огибать препятствие посреди холла.

— И что мне делать с вашими извинениями, Беляева? — ледяной голос преподавателя резал по ушам. — На меня посмотрите, хватит пялиться на мою обувь.

— Я… — повинуясь указанию Градова, оторвалась от созерцания пола. Выдержать прямой контакт его серых глаз — словно провалиться в пропасть. Их бездна манила, затягивала чёрными липкими щупальцами страха, будто черная дыра; пугала, скрывая в себе нечто тёмное и ужасное.

Тут же сместила взгляд на его щеку, боясь, что ещё чуть-чуть и расплачусь от комичности и трагизма ситуации. Евгений Александрович с самого первого семинара дал понять, кто он есть. Он вынуждал опасаться его. Что-то в нём было такое… его обманчиво-ленивые движения, словно у сытого дикого леопарда, безучастно поглядывающего на стадо антилоп, но от этого не менее опасного. В каждом его действии сквозила гордость и самоуверенность. Всё его «я» кричало, что ему нечего добиваться, он ведь и так уже получил всё, что хотел.

— Вы, Беляева. Вам противопоказано держать в руках несколько вещей одновременно и уж тем более горячие напитки.

— Я же извинилась! — едва слышно прошептала я.

— Идите, куда шли, Беляева, — мне не нужно повторять дважды. Я тут же затерялась в толпе, костеря себя, на чём свет стоит. Выкинув по пути стаканчик в урну, попыталась включить телефон, но чёрный, в паутине трещин, экран недвусмысленно намекнул о бесполезности этой --">