Алёна Черничная - Хулиган напрокат (СИ)

Вызовет отца? Он и так здесь.

А уши мои уже просто горят. До нервного тика хочется уединиться и попускать дым. И знаю самое лучшее для этого место.

Это старая деканатская подсобка на третьем этаже. Коридоры универа сейчас пусты, поэтому никто не видит, как я легким движением руки справляюсь с хлипким замком и скрываюсь за дверью подсобки. Но на всякий случай запираюсь в кабинете изнутри.

Здесь воняет сыростью и пылью, гнетущий полумрак и десятки захламленных коробками стеллажей, стоящих один к одному. Но неработающие датчики дыма делают это место просто бомбическим для никотинового релакса, когда не кайф идти на улицу и морозить свой зад.

Я пристраиваюсь на подоконнике у грязного окна, приоткрываю форточку и лезу в карман джинсов за зажигалкой, предвкушая вдох горького дыма.

Правда, на этом все моими мечты и заканчиваются, потому что щелкает замок в дверях.

Да твою ж мать! С подоконника я слетаю с него за секунду и буквально прилипаю к стеллажам в самом углу.

— Куда поставить коробку? Сюда? — слышу басистый бубнеж.

— Ага, здесь ставь, — вклинивается девчачий голос.

Что-то стукает и грюкает, а я так и стою неподвижно солдатиком. Надеюсь, сейчас эти двоя свалят отсюда. Но куда там…

— Готово. Пойдем ко всем в актовый зал? — интересуется парень.

— Угу, идем, — как-то очень грустно вздыхает девочка. И я готовлюсь мысленно похвалить ее за быструю сообразительность, но… — Леш, подожди. Можно с тобой поговорить? — По интонации девицы мне сразу становится понятно, что она нервничает.

А я нетерпеливо закатываю глаза!

— Да, конечно, говори, — тот самый Леша натянуто вздыхает.

Не знаю почему, но меня вдруг резко одолевает любопытство. Кто вообще приперся сюда? Осторожно наклоняю голову к щели между коробками на стеллаже, и мой взгляд попадает ровно на этих двоих незваных болтунов.

Парень оказывается мне знаком. Леха Смирнов. Смазливый второкурсник, блондинчик с юридического факультета. Мой негласный конкурент за женское внимание этого вуза. Только чересчур правильный. Типа сын маминой подруги: при бабле, спортсмен, отличник… Вечно ходит в наглаженных рубашечках и брючках. И сегодня не исключение. В общем при встрече с ним можно смело запихнуть два пальца в рот и сделать «бу-э».

А вот девочка… Высокая, сутулая, одета как с рынка: бесформенные джинсы, рубашка в цветочек и кардиган с рюшами. Темные волосы зализаны в тугой мышиный хвост. Я точно вижу ее в первый раз. Оно и не удивительно. На такое мои глаза бы никогда не глянули. Типичная ботанка.

Но любопытство распаляется во мне все сильнее. Что такой популярный сладкий мальчик как Смирнов делает здесь с этой мисс посредственностью?

— Леша, я просто… Я подумала… — мямлит девчонка. — Может, ты… точнее, мы… Ну… сходим куда… нибудь?

Я округляю глаза и снова прячу свой любопытный нос за коробки. А вот это весьма неожиданно.

— Синичкина, в смысле сходим? Вдвоем? — Смирнов явно ошарашен.

— Да, в кафе, например, — слышу, как голос девочки становится еще тише и неувереннее.

— Слу-у-шай, Олесь, — тянет блондинчик, а я понимаю: сейчас кому-то пропишут болт. Даже становится как-то жалко деваху. — ты хорошая. Правда… — и я снова едва удерживаю смешок в себе. — Но… нет.

— Почему? — шепчет девочка, а мне хочется вздохнуть и покачать головой. Ну вот куда она сунулась, а? Смешно же!

— Потому что, я не могу ответить тебе взаимностью. Дело не в тебе, — продолжает Смирнов. О ну, конечно, куда ж без этой фразы. — Ты правда хорошая… как друг. Спасибо тебе, что помогаешь мне с делами студенческого совета. Но… В общем, извини…

В старой деканатской коморке повисает тишина. Не дышу и я. Подглядывать и подслушивать — это, конечно, не гуд, но ведь я такую Санта-Барбару не заказывал.

— Я поняла. Все нормально, Леш, — интонация девчонки дрожит.

— И еще, Лесь… Называй меня Алекс. Я же тебя уже просил. Хорошо?

И я опять беззвучно кривлюсь. Алекс, ну конечно!

— Ну… это… я пойду? — с надеждой интересуется Смирнов.

— Да, конечно. Я догоню. Мне здесь надо… доделать кое-что, — сдавленно бормочет девчонка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А во мне гаснет всяческая надежда, на то, что меня наконец оставят здесь одного. --">