Елена Гром - Собственность сводного брата

его приезд. Здесь очень вкусный бифштекс, а после ваты, которой нас кормят, настоящий кусок мяса был бы блаженством.

— Да, было бы здорово. Надеюсь, за полгода вкус мяса не стал хуже, — сам не знаю, зачем я упомянул то, когда он приезжал последний раз. Наверное, от обиды. Глупой, не по возрасту детской. Но других родители навещают раз в месяц. А я, получается, не особо-то и нужен.

Хотя за пять лет мог бы привыкнуть.

— Как Мира? — жадно спрашиваю я, как только нам подали меню.

Глава 2.

Я не видел ее так долго и каждый раз просил рассказать в подробностях, чем она занимается, чему научилась. Думает ли обо мне. Хотя за такой срок актуальнее — помнит ли.

— Мира прекрасно. Занимается спортом, учится.

— А ей можно? Спортом-то? — она же маленькая, как фея. Хрупкая. Надави и сломаешь.

До сих пор помню, как удивился, когда ее увидел, такую крошку, что сломать боишься.

Не зря ее мать Нина оберегала, как кошка оберегает только что родившихся котят.

Не зря она с самого начала мне не доверяла.

Я ведь в их дом пришел с одной целью.

Выкрасть Миру, чтобы с ее помощью враги отца шантажировали его и отобрали завод, которым тот владеет.

Именно для этого меня растили.

Как и многих таких как я.

Для ловушки для таких вот магнатов как мой отец.

Кто же знал, что роль сына, которую мне дали, станет настоящей?

Кто знал, что я смогу обрести семью.

Но пока я здесь. Жду, когда смогу вернуться. Жду, когда отец простит.

— Можно. В щадящем режиме, — отец сделал заказ, а я в уме начал перебирать всевозможные варианты того, чем бы она могла заниматься. Танцами? Волейболом? Плаваньем? — Закажи, что хочешь.

Я быстро попросил принести бифштекс с картошкой и салатом и снова принялся думать о видах спорта. Ну точно не прыжки в воду. И точно не боевые виды спорта.

— Мира занимается фигурным катанием.

— Нет, — картинка того, как Мира падает на лед и ломает шею, буквально ослепляет. — Ты же не позволишь!

— Она уже четыре года занимается. Весьма успешно, хотя скорее всего тренер просто хочет больше денег и врет о ее способностях.

— Где они сейчас живут? В прошлый раз, я помню, ты говорил, что уговариваешь их вернуться в Усть-Горск? — именно там был комбинат отца, которым, по его словам, однажды мне предстоит управлять.

Я не против, мне там понравилось. Это не просто предприятие, это целый город, в котором своя жизнь. И сейчас там король Распутин Борис Александрович. Мой отец. Как оказалось.

— Еще в Новосибирске. Но я работаю над тем, чтобы они вернулись домой. Сейчас строю ледовый дворец в нашем городе. Думаю, за полгода-год закончим. Лучше расскажи, какие предметы тебе лучше всего даются.

— Все. Но больше всего нравится основы управления бизнесом и экономика, — на самом деле программирование. Но я буду говорить то, что отец хочет услышать.

— Это хорошо. Бизнес — это хорошо, хотя умение уйти от налогов лучше, — чуть посмеивается он, и я подхватываю. Наверное, это инстинкт. Делать все, чтобы отец начал доверять мне.

Но я знаю, что для этого должен пройти не один год.

Но я подожду. Я довольно терпеливый. А иначе не смог бы торчать в этом забытом богом месте так долго. Все из-за нее.

— Как с остальными пацанами? Находишь общий язык?

Странно. В прошлый раз он не спрашивал ничего личного. А сейчас словно выведывал что-то. Не увидь я анализы, что он мой настоящий отец, мог бы подумать, что он пытается меня проверять. От меня избавиться.

— Не совсем. Основная масса регулярно бунтует, пытается облегчить жизнь.

— А ты к такому привык. Я знаю. Мира просила тебе передать, — достает отец большой розовый конверт, и онемевшими руками его забираю. Смотрю какое-то время и убираю к себе на колени. — Не откроешь? Она там это письмо выводила несколько часов.

— Она еще помнит меня.

Ей было пять, когда меня сюда отправили. И глупо думать, что пятилетний ребенок оставит в памяти новоявленного брата. Что бы мы с ней при этом не пережили.

— Помнит, конечно. Постоянно жужжит, спрашивает, когда вернется и убьет всех чудовищ.

— У нее все еще кошмары?

Я жду ответ, но отец замолкает.

Молча доедает свое мясо, пока я пытаюсь есть свое. Но теперь все мои мысли ниже стола. Там, где на коленях лежит ее письмо. Ей всего десять. Интересно, она пишет так же старательно, как раскрашивала кукол в раскраске?

— Не откроешь? — прожевав, спросил отец. — Мне же тоже интересно.

— Я --">