Екатерина Орлова (Katherine O.) - Заноза

люди, которые сами будут решать, как им поступать!» Моя воинственная подруга. Я улыбаюсь во все тридцать два, рассматривая ее элегантную прическу и светящиеся глаза, полные любви, которые она не отводит от своего Ромы. Ох, и бесит он меня, но Тамилу любит просто до одурения. Чего еще можно желать?

Когда Тами занимает свое место рядом с женихом, я поворачиваю голову, и улыбка вянет на моих губах. Прислонившись плечом к углу дома, прямо на меня глазеет рыжий. И взгляд у него такой… как будто он что-то плохое про меня знает. Хотя, если подумать, так и есть. Но от его взгляда по коже разбегаются мурашки, и одновременно с этим внизу живота становится жутко горячо. Прямо даже припекает, а это плохой знак. Последний раз так припекало, когда я познакомилась с Игорешей и приняла это чувство за любовь. Ой, дура такая, слов нет. Но мне, наверное, уже просто хочется красиво и совсем без головы. Чтобы как у Тами с Ромкой. Р-р-раз – и навсегда. Но получится, скорее всего, как у Маринки с ее мужем: раз-два-три, раз-два-три, а только потом навсегда. Вздыхаю, глядя в прищуренные глаза. И что в нем такого? Я ведь даже рыжих не люблю. Не сдержавшись, показываю ему язык и отворачиваюсь, но успеваю уловить кривоватую улыбку, от которой и самой почему-то хочется улыбаться.

Вуайерист и наездница

Иван

Отхожу к каменному забору и, прислонившись к нему плечом, подкуриваю сигарету. Зажав ее между пальцами, делаю глубокую затяжку и, немного прищурившись, выпускаю дым в сторону веселящихся гостей. Они достигли того состояния, когда танцевать под какую-то попсово-народную музыку уже не зазорно и вполне соответствует статусу какого-нибудь судьи или даже председателя судейской коллегии, или, например, прокурора. И среди всех этих высокопоставленных белых воротничков крутятся мастера маникюра и депиляции. И это самое забавное. Та, которая еще вчера вырывала волосы с женской промежности, вполне спокойно пьет на брудершафт с женой прокурора, половые губы которой созерцала на сеансе в своем кабинете. Я не ханжа, просто меня это на самом деле развлекает.

В толпе мелькает буйная грива блестящих волос, и я точно знаю, кому она принадлежит. Безумной девчонке, которая, перемахнув через живое ограждение, бросилась на женщину, сбив ту с ног. Я сначала опешил и не понял, что произошло, а потом решил разнять их. Услышав, какими «любезностями» они обмениваются, решил посодействовать этой ненормальной, потому что блондинка, судя по всему, собиралась расстроить Роману свадьбу. Я помог дамочке принять вертикальное положение и проводил до такси, на котором она приехала, попутно попросив охрану не пропускать ее обратно во двор. Вернулся к началу церемонии, остаток которой наблюдал не за красавицей невестой и счастливым женихом, а за блондинкой, которая всколыхнула мое спокойное болотце. Видимо, кто-то там наверху решил, что шести лет спокойствия мне вполне достаточно, и пора снова создать вокруг меня бурлящий поток. Иначе как объяснить то, что я за три дня пребывания на исторической родине успел встрять в такую передрягу, встретить девушку, от которой внутри все перевернулось, еще и в аварию попасть?

– Поделись сигаретой, – просит Витя, подойдя ко мне.

– Ира не отругает? – хмыкаю я, а мой брат смотрит на меня, приподняв одну бровь.

– Не зарывайся, а то в углу стоять будем вместе.

Он подкуривает и направляет свой взгляд туда же, куда смотрю я.

– Кого-то конкретного высматриваешь? Такой цветник, – качает он головой, – а я в завязке. Иначе тряхнул бы сейчас стариной.

– Сожалеешь?

– Дурак, что ли? Чую, скоро придется просить Мышку слезть с меня хотя бы на пару дней. Сотрет меня, зараза.

– Разбудил вулкан, – со смехом произношу я.

– Это точно.

Мы с Витей всегда были открыты друг с другом. Точнее не всегда, а с момента смерти нашей мамы. Мне тогда только исполнилось шестнадцать, а ему было двадцать три. Витя был уже женат и пробивал себе дорогу в судьи, хотя мог и не напрягаться. Мы росли в состоятельной семье, к тому же, у мамы был очень высокопоставленный любовник, который постоянно приезжал к ней из столицы, а потом возвращался к своей семье. Любил ее страшно, а потому потакал каждому ее капризу. Особенно когда мы узнали о ее болезни. Тогда Андрей Игоревич практически перебрался к ней жить и оставался с ней до последнего вздоха. Ну а параллельно давал всякие обещания, типа присматривать за ее --">