Юлия Устинова (Julia Joe) - Amore mio Юля Котова

начало многолетней вражде между Котовыми и Бредиными, что затронула не одно поколение, история умалчивает. Я родилась и выросла с этой неприязнью, и не нуждалась в объяснениях. А поведение Бредина весьма тому способствовало. Он донимал меня все время, что мы были знакомы, начиная с детского сада. Затем была школа, где мы учились в одном классе. И вот уже второй год — один универ. Квартира моих родителей находилась в другой части города, поэтому, начиная с пятого класса, когда наша семья переехала в новую квартиру, я часто ночевала у деда. Из окон моей спальни в его доме была видна школа, в то время как из окон в новостройке — окраины города. Поступив в универ, я окончательно поселилась у него. И тому было очень логичное объяснение. Скорее, два объяснения. Макс и Димас — мои шестилетние братья-близнецы, которые давали прикурить своим поведением мне, родителям, воспитателям в детском саду и соседям снизу. Они вечно орали, дрались и что-то делили. И заниматься в такой обстановке было просто невыносимо. Поэтому под шумок прошлогодней зимней сессии я окончательно переехала к деду. Но братьев я любила, очень… честно… особенно на расстоянии.

А с дедом мы и раньше жили душа в душу, а теперь зажили еще лучше. Я готовила, он ел. Он получал пенсию, я ее тратила, точнее, осваивала бюджетные средства в строгом соответствии с нашими скромными потребностями. В обязанности деда входила лишь покупка таких стратегически важных предметов первой необходимости, как соль, спички, сода и анальгин, и поддержание тем самым стабильности этого мира.

Но всю идиллию портило близкое соседство с Брединым. Нет, это были не последствия душещипательной истории о том, как мальчик-забияка издевался над тихой скромницей. Это была многолетняя война. И то, что сейчас я шла по тротуару, а не лежала на нем, пав жертвой подножки Бредина, являлось лишь показателем того, что методы ведения войны с возрастом стали иными. Порча игрушек, обидные прозвища, оплеванная бумагой через корпус ручки спина, подножки, бомбочки… Все это осталось в прошлом. Бредин вырос и теперь доставал меня по-взрослому: вежливо, тонко, методично. Что до меня, то я тоже давно перестала пытаться отомстить ему, бегая за ним по кварталу, чтобы вырвать клок волос его темной густой шевелюры, дубасить всем, что попадалось под руку, и врать девчонкам, что Бредин спит в одной кровати со своей бабушкой Тамарой Семёновной. Теперь моим самым верным оружием стали безразличие и равнодушный взгляд. И я очень надеялась, что его задевала моя хладнокровная ответочка.

— Юля, у тебя будет сдача? — спросил Бредин уж слишком довольным тоном, снова поравнявшись со мной. — Две тысячи восемьсот девяносто девять, странные у тебя расценки, — добавил он.

— Что ты…

Нет… Нет! Только не это!

Я резко остановилась и, пошарив рукой за спиной, нащупала ценник. Впопыхах я совсем забыла срезать его с жакета. И Бредин точно видел его еще в лифте, но намеренно промолчал, чтобы растянуть удовольствие, насмехаясь над моей оплошностью.

Только при чем тут сдача? Медленное зажигание, как следствие недосыпа! Поздравляю, Котова! Этот придурок только что намекал на то, что хочет снять тебя за две тысячи восемьсот девяносто девять рублей.

Стараясь выглядеть невозмутимой, я дернула за шелковую тесьму, на которой висел клочок картона, но тут же поняла, что это бесполезно.

— Нужна помощь? — до безобразия самодовольная улыбка прошлась по губам парня, а оценивающий взгляд, которым он смерил меня с головы до ног, говорил о том, что я угадала его грязный намек.

Оставив без ответа его предложение, я потянула за тесьму и заправила ценник за шиворот. Радовало одно — мой позор видел только Бредин, а не весь универ. Хотя, нет. Бредин видел меня ненакрашенной и с ценником на спине. Чему тут можно радоваться?

Продолжая злиться на это утро и свою невнимательность, я опустила очки со лба на переносицу, и зашагала дальше, направляясь к знакомой калитке. Через родной школьный двор, который совсем скоро заполонит толпа школьников с букетами для своих учителей, можно было хорошо срезать путь, и, все бы ничего, но Бредин тоже об этом знал.

— И почему ты проспала? — спросил он, снова оказавшись рядом. — Неужели тот очкарик не давали тебе спать всю ночь? Ни за что не поверю. Хотя… я бы на его месте точно не дал тебе уснуть.

С трудом подавив желание послать его далёко и надолго, я стиснула зубы, поправила ремешок --">