(otterlymagic) - Hide your face so the world will never find you (ЛП)

должна была. Он не имел бы удовольствия сломать ее.

Закусив внутреннюю часть губы, она позволила руке найти левую грудь, сосок которой уже напрягся из-за холода в комнате. Обхватив мягкую чувствительную плоть ладонями, она закрыла глаза и подумала о Ричарде. О его грубой руке там, где была ее. О парадоксальной нежности его прикосновения. Приятное тепло начало распространяться еще до того, как мысль закончилась, и ее другая рука скользнула между ног, чтобы стимулировать его рост.

Она была девственной невестой, но Кэлен не краснела и не была в неведении. Ловкими пальцами она приготовилась к тому, что ждало ее в спальне Даркена Рала. Ради фасада любви, которую она обещала ради своего народа. Ее тело будет его, добровольно, и она не хотела прийти неподготовленной. Жар в ее чреслах начал обжигать, но она дышала ровно, чтобы сосредоточиться. Это все, что она могла сделать. Когда эта ночь закончится, боль будет в ее сердце, а не в теле. У нее было достаточно причин ненавидеть своего мужа.

Прилив возбуждения помог сдержать озноб, когда она стояла у изножья их брачного ложа, ожидая, вытянув руки по бокам и выпрямив спину. Потребовалось усилие, чтобы не вздрогнуть, когда Даркен вышел из тени, почти бесшумно, обнял ее за талию и прижал ее тело к себе. Его губы были мягкими на ее шее, его руки не были грубыми, когда они скользнули вверх, чтобы сжать ее груди.

Однако Кэлен не соблазнить. Проглотив горловой звук, она не отвернулась, а просто наклонилась вперед, закрыв глаза.

— Я готова, — прошептала она, нащупывая руками кровать, чтобы не упасть. Она едва могла поверить, что произнесла эти слова.

Какое-то мгновение он не двигался. Ему не нужно было говорить то же самое, она чувствовала это на своих бедрах, когда он держал ее. Чего он ждал? Не может быть, чтобы он пытался найти слова… что можно было сказать сейчас?

— Ты никогда не думала, что Ричард заполучит тебя в таком виде. — Это было мягкое заявление, а не вопрос. Даркен Рал прижался к ней, его голос был едва слышен, когда он следил за ее движениями, пока ее грудь не коснулись кровати, а спина не встретилась с его грудью. — Это делает все легче или сложнее?

Она напряглась. Услышав это имя, его имя, ее горло болезненно сжалось.

— Я здесь не для того, чтобы отвечать на насмешки. Если я твоя жена… — она не могла не выплюнуть слова, несмотря на уязвимость ситуации, — Тогда я требую уважения.

Даркен Рал усмехнулся позади нее. Отсутствие насмешек было едва ли не хуже его предыдущих насмешек. Ему понравился ее ответ. Ему это искренне нравилось, черт возьми.

— Уважение всегда в моих руках, Кэлен, — прошептал он ей на ухо. — Мягкость и удовольствие тоже. Не нужно спешить, если только это не то, чего вы действительно хотите. Я не буду возражать, сколько времени потребуется, чтобы заставить вас кричать от восторга.

Кэлен пришлось сжать губы, чтобы не плюнуть в него, говоря ему, что она хочет, чтобы это закончилось, что она хочет, чтобы эта фальшивая жизнь закончилась. Чего она не хотела, так это его гнева. Вцепившись руками в простыни перед собой, она говорила ровно.

— Принимайте ваше удовольствие. Я не забочусь о своем собственном.

На мгновение ей показалось, что она почувствовала, как он напрягся над ней, как будто ее слова нашли смысл. Но только на мгновение. Он прислушался к ее словам, как и обещал, и она не произнесла ни слова протеста. Кэлен Амнелл, Мать Исповедница, во всех смыслах была женой Даркена Рала.

***

Праздное увлечение легко превращается в цель, если вы не держите его под контролем. В тот момент, когда Даркен поймал себя на мысли о Кэлен, когда ее не было в комнате, о чем-то в ее поведении, он понял, что к простому любопытству уже не вернуться. Во всяком случае, с навязчивой идеей он знал, как справиться лучше.

Но это должно было быть организовано. Точный. Он не был диким человеком, живущим на чистом инстинкте и эмоциях. Он должен был знать причину.

Что это было? Побежденная, его, какое ему дело? Вкус тьмы на его языке потребовал той горечи, которую она сейчас испытывала, но после этого… После этого он все еще проявлял интерес. Руки сжимались и разжимались на мгновение, и его терзало сомнение, что, возможно, причина была менее чем стратегической.