Морвейн Ветер - Не верь, не бойся, не проси. Книга 3

никому не хотелось быть уличённым в подслушивании личного разговора шефа – и через секунду сидящие за столом загомонили с новой силой, каждый о своём.

Лана поколебалась пару секунд между желанием возразить и осознанием того, что за пререкания её могут и вышвырнуть совсем, а потом просто встала и, вильнув округлым бедром, двинулась прочь.

Яр тоже встал. Прежде чем последовать за ней, он остановился около Яны и, достав пачку сигарет, спросил:

– Не будет прикурить?

Яна молча щёлкнула зажигалкой у его лица.

Яр поймал её руку, и Яну будто током пробило от прикосновения кожи к коже. Пальцы у Яра были шершавыми, и почти против воли Яна вспомнила, как когда-то они ласкали её во всех возможных местах. Подняла глаза от зажигалки и встретилась взглядом со взглядом Яра, в котором намешано было больше, чем в бочке с порохом – и сожаление, и вина, и злость – чёрт его знает на кого из двух поцапавшихся между собой.

– У двери постоишь, – сказал он, выдыхая в воздух серый дым.

Яна кивнула. Её ещё шатало немного от ощущения прикоснувшейся к телу руки, но она уже начинала потихоньку осознавать, что ей предстоит.

«Комнаты» придумала Яна. Некоторые из них предоставлялись избранным клиентам, другие можно было купить за деньги. Но все они располагались на втором этаже и включали в стоимость бар с дорогим алкоголем, стереосистему, постамент для возможного выступления – кто-то приходил со своими девушками, а кто-то заказывал на месте «стриптиз».

В одной из таких комнат Яр познакомился со своей первой девочкой – Линдой.

Линда была той ещё потаскушкой – Яна знала об этом с самого начала, но предупредила лишь раз, потому что тогда ещё рана, нанесённая Яром, была слишком свежа, чтобы она могла переживать за него всерьёз.

Она переметнулась к итальянцу, с которым Яр вёл дела – переметнулась прямо на сделке, приехав с одним, а уехав с другим.

Яр тогда орал страшно. Самолюбие его было уязвлено. А Яна лишь стояла в отдалении, наблюдая за его бешенством, и улыбалась исподтишка.

– Ну, скажи это! – выдохнул Яр, вплотную приблизившись к ней тогда.

Яна широко улыбнулась.

– Я тебя предупреждала.

Яр молчал. Только вращал бешено глазами.

– Я могу идти? – поинтересовалась Яна, и Яр тогда позволил ей уйти.

Изабеллу он вышвырнул сам. Она была моделью, но голова у неё работала хорошо и уже через две недели дом Яра стал приобретать несвойственные ему черты элитного европейского жилья.

Яр терпел, потому что ему было абсолютно всё равно, где жить, а Яна скрипела зубами, но молчала, старательно убеждая себя: «Это уже не моё».

История закончилась в один день, когда, вернувшись домой, Яр обнаружил, что Изабелла добралась до псарни. Её рабочие уже осматривали стены, а сама она по-королевски водила в воздухе рукой, расписывая, где будет солярий, а где – массажный стол.

Яр молча открыл клетку с догом и тихо скомандовал: «Фас».

Яна с трудом сдерживала смех, рвавшийся наружу сквозь подступивший к горлу ком. Изабелла в доме Яра больше не появлялась.

Валерия вызывала у Яны серьёзные опасения и нешуточную ненависть. Она была по-своему мила и ни с кем не ругалась, довольствуясь бриллиантами и шампанским. Она была какой-то… независимой. И ухаживания Яра тоже принимала как бы со стороны, позволяя дарить себе цветы и духи, но не отдаваясь в ответ до конца.

Яна надеялась только на то, что Яру надоест, но до этого дело так и не дошло – Яр застал любовницу с конкурентом и молча удалил из записной книжки её телефон, приказав почти рыдающей Даше «не соединять». Впрочем, Валерия звонить и не пыталась.

Пожалуй, в тот месяц Яне было обидней всего. Обидней, потому что она не представляла Яра таким – не суровым сибирским воякой, а галантным ухажером, способным дарить цветы. Она не понимала отношения Яра с Валерией и не хотела понимать, потому что от вида Яра с букетом цветов в руках начинало болеть в груди, и в голову лезли дурацкие мысли.

А потом появилась Лана.

Яна к тому времени успела уже порядком устать от переживаний и перегореть. Всё же не так легко постоянно находиться рядом с объектом своей любви и при этом не переставать страдать. Чувства утихают, а время если и не лечит, то загоняет боль куда-то в подкорку, откуда она может лишь зыркать недовольно на мир, но почти не вылезать на свободу.

Боль эта стала привычной, и Яна могла чётко сказать, в какой части её тела она живёт – там, под --">