Кристен Эшли - Госпожа Удача

единственное, о чем я могла подумать. Шифт не очень часто принимал «нет» в качестве ответа, и Шифт пугал меня. Он любил Ронни, это правда, они не были родными по крови, но были даже еще ближе. Но Шифт не был хорошим. Нисколько. Сказать, что у Шифта отсутствуют некоторые качества, которых не доставало большинству людей — ничего не сказать. Ему много чего не доставало. Сюда относились такие хорошие качества, как сострадание, юмор, порядочность, честность. Ему было знакомо чувство верности и братской любви. Но на этом все. Кроме этого, я не видела в нем никаких моральных принципов. Ни единого.

А Ронни был мертв.

При жизни, Ронни стоял между Шифтом и мной, и он стоял между Шифтом, его миром и моим миром.

Но Ронни был мертв, и я не считала, что верность и братская любовь к мертвецу помешают Шифту сделать то, что он мог бы сделать, чтобы получить желаемое, в том числе и от меня.

Мне не часто приходилось балансировать на этой грани, но она была. Я знала, что могу на нее надавить, а также знала, как далеко могу при этом зайти. И, по какой-то причине, моя встреча с Таем Уокером была важна для него, достаточно важна, чтобы понимать, — привязанность Шифта к Ронни исчезнет, если я, надавив слишком сильно, переступлю черту.

Такое дерьмо мне было не нужно.

И вот я жду, когда из тюрьмы выйдет бывший заключенный.

Сидя в машине под палящим солнцем, когда ни малейший ветерок не проникал в открытые окна, я думала о том, что, кажется, всю жизнь занимаюсь подобной херней, чтобы держаться подальше от дерьма. Это изматывало. Я устала. Смертельно устала. И боялась. Потому что знала, шанс того, что я смогу держаться подальше от всего этого был не в мою пользу. С Шифтом в моей жизни и моим номером в его телефоне, ожидая его звонка, когда я ему понадоблюсь, на этот раз угодив по уши в дерьмо.

Я должна выбраться из всего этого.

Взглянув на часы, я увидела на циферблате двенадцать ноль семь, затем, снова посмотрев в туннель, заметила сквозь мерцание какое-то движение. Проход был длинным, а дневная жара стояла невыносимая, так что я почти ничего не видела, но что-то заставляло меня продолжать наблюдать.

И по мере того, как силуэт, двигающийся сквозь марево, формировался в фигуру человека, у меня перехватило дыхание.

Мужчина приближался, становясь все более различимым сквозь волны жара, и мое дыхание стало поверхностным, а тело замерло.

Я не моргнула и глазом. Даже не шелохнулась. Просто смотрела, как этот человек приближается ко мне и моей машине.

Потом он подошел еще ближе, и я пошевелилась. Без каких-либо усилий с моей стороны. Не сводя с него глаз, я потянулась к дверной ручке, нажала на нее, и вылезла из машины, потеряв его из виду меньше чем на секунду, когда крыша заслонила мне обзор.

Дерьмо.

Дерьмо, дерьмо, гребаное дерьмо!

Он был огромный. Огромный. Я никогда не видела настолько большого мужчину. В нем было шесть футов пять или шесть дюймов, может, даже выше.

Необычайно широкие плечи, грудь, как стена. Стена. Бедра узкие, а ноги мускулистые. Весь он, с головы до ног, представлял собой одну сплошную гору мышц — твердую, с четким рельефом. Я видела это сквозь плотно сидящую черную футболку, джинсы, натягивающиеся на бедрах при ходьбе, и по татуированным рукам.

Черные волосы были коротко подстрижены, и еще одна татуировка извивалась вверх по шее.

Квадратная и сильная челюсть. Никакой щетины. Чисто выбрит. Широкий лоб, черные, изогнутые и густые брови, но на левой виднелся шрам, который соответствовал меньшему под глазом.

Но этот шрам ни капельки не портил его абсолютно безупречные черты. Сильный, прямой нос. Высокие, резко очерченные скулы. Полные губы. Миндалевидные глаза, со слегка опущенными внешними уголками, и даже когда он был на расстоянии ширины машины, сквозь густые, вьющиеся черные ресницы я все равно могла разглядеть ободок вокруг радужки.

Тем не менее, его лицо, несмотря на чисто мужскую красоту, ничего не выражало. До ужаса опустошенное. Без единой эмоции. Ничего. Его глаза были устремлены на меня, стоящую у открытой дверцы автомобиля, наблюдающую за ним через капот и поворачивающуюся в такт его движениям. Но в этих глазах ничего не было. Ничего. Пустота.

Выглядело пугающе.

Ронни и Шифт с хорошими людьми не водились. Среди отбросов общества были свои отбросы, и вот отбросы отбросов — это те, с кем водились Ронни и Шифт. Опять же, такое случалось не часто, но не сказать, что мне не --">