Борис Гриненко - Признание в любви

поздравить.

«Бездарное время» (с чего я начал про Питер) было и в смысле нашего с Ирой общения, вернее, в его отсутствии – дежурный обмен улыбками. Как-то заходит Адик отпроситься:

– Отцу плохо, положили в больницу, еду к нему. Вечером спектакль, я на него рвался, ты знаешь, теперь вот билет хочу отдать тебе:

– С врачами не помогу, знакомых, к счастью, нет, за внимание спасибо.

Провожаю его по коридору. Одну комнату временно освободили. Там проводят инъекцию от гриппа, запускают по два человека. В очереди ожидают несколько девушек, в том числе Ира, за ней один из её поклонников. Адик ему: «Ты же уколов боишься». Шедший навстречу нам другой поклонник нашёл чем зацепить: «Он не знает, что колоть будут в руку». Через несколько шагов оглядываюсь. Стоп. Не моё это дело, да и что, делать мне больше нечего? Ира ещё в очереди, соперников нет.

Театр – хорошее место для сближения людей, если, конечно, они того стоят. Сидим в ложе, мужчины сзади, до начала спектакля есть время, не любим опаздывать. Пользуясь случаем, делаю приятное, на мой взгляд, – разливаю по специально захваченным серебряным стопочкам Мартель, он помягче. У Юры, оказавшегося хорошим Ириным знакомым, тост «За театр», она расширяет: «За жизнь, какая она есть».

Его жена, Лена, рюмку берёт, но недовольна: «Нетрезвый вид – неуважение к актёрам».

– Послушай, как удачно соединились два тоста в рассказе мамы, – Юра всегда найдёт удачное объяснение, потом это достойное качество неоднократно подтвердится.

Ленинград перед войной. «Травиата», Жермона приехал петь Лемешев, зал забит. Сцена, где Виолетта прощается с Жермоном, отходит от него и останавливается. Жермон опускается на колени, молит остаться. Заметно, что Лемешев (не Жермон) выпил. «Талант не пропьёшь», тем более такой. На колени опустился легко. Потом он должен встать, подойти к Виолетте и постараться задержать её, не прерывая арию. Поёт, как всегда, выше всяческих похвал. А встать не может. Пытается – никак (думаю, что многие пробовали в таком состоянии). Зал ждёт, сюжет знают. Лемешев продолжает петь, подтаскивает стул, опирается на сиденье одной рукой. На коленях, облокачиваясь на стул и, толкая его перед собой, передвигается через сцену. Когда, таким образом, добрался до Виолетты, упёрся в стул двумя руками и (мама говорила, что она тоже напряглась, стараясь встать вместе с ним – вот-вот конец сцены, а у него не получается). Не с первой попытки, с трудом, удалось-таки встать и закончить арию. Зрители долго аплодировали стоя.

Давным-давно господствовало представление о «Прекрасной даме», даме сердца. Времена минули, в массовом сознании индивидуальное понятие обобщилось до «Прекрасного пола». Не мудрствуя лукаво пользуются его услугами. Известных примеров достаточно, есть даже среди наших нобелевских лауреатов. Их немного, лауреатов, но примеры есть. Показательный – Дау, в научной среде к нему так уважительно обращались (разумеется, не из-за чрезмерного, по мнению «некоторых», в том числе жены, внимания к этому полу).

Сергея, моего друга по Академгородку, не понимал. С точки зрения внешности обыкновенный мужчина, единственное отличие – непокорный вихор торчит на макушке. Может быть, это и привлекало женщин? Проводит он у себя оперативку, ждут задержавшуюся сотрудницу. Та прибегает, извиняется. Думали, что будет ругаться, как обычно в таких случаях, но неожиданно для всех он смеётся. Причину не объяснил. Дело в том, что среди присутствующих было три женщины и со всеми он был близок, в смысле «прекрасного пола». А с опоздавшей – нет (ещё нет, вот и смеялся). На мой вопрос, зачем ему это нужно:

– Не знаю, само собой получается.

– Они друг о друге знают?

– Ты хочешь, чтобы я спросил?

Восьмое марта, звоню ему домой, жену не застал.

– Поздравь половину с праздником.

– Половины нет.

– Почему нет? У нас равноправие.

– Какое равноправие? Когда к тебе девушка пристаёт – её личное дело, если ты к ней – уголовное.

– Скажи, что для неё есть подарок.

– Какой, интересно.

– Ты.

– Кх-кх-кх … – поперхнулся.

– Лишь бы не она.

Прилетел Сергей в Питер посмотреть, как тут дела. Сидит вечером у меня в кабинете. Сидит – пока не то слово, он стоит у стола и, наслаждаясь приятным запахом, режет сыр, которого в Новосибирске не купишь. Выбирает кусочек поменьше, не торопясь разжёвывает и причмокивает. Наготове, естественно, две рюмки и бутылка коньяка, как водится, уже неполная. Стук в дверь, так --">