(Aka Undertaker) - Тонкий лед (СИ)

счастья и в волшебном, по-семейному теплом рождестве я не нуждалась. Честное слово.

***

It’s the most wonderful time of the year

With the kids jingle belling — доносилось из окна, пока Гарретт, залитый тусклый светом уличных фонарей, сидел на кровати с гитарой в обнимку. Ему даже не хотелось играть, просто в пустой квартире с выключенным везде светом было настолько одиноко, что прикосновения рельефного дерева к теплой коже были лучше, чем вообще ничего.

Прикрыв глаза, он с умиротворением слушал пение, звучащее на улице. В это время года под его окнами практически каждый вечер собирались ансамбли и устраивали рождественские концерты. Он любил эти дни, ощущая себя причастным к тому самому волшебному и уютному празднику, о котором мог только мечтать. И пусть это было всего на полчаса, и он даже никогда не видел лица людей, исполнявших эти песни, этого было достаточно, чтобы после сохраняя в себе трогательные воспоминания о человеческом тепле, греть себя в ледяном аду родительского дома.

Год за годом даже после побега из дома он мчался обратно на зимние праздники, стоило только матери в телефоном разговоре со слезами в голосе намекнуть, как они скучают по своему нерадивому сыну и как бы много для них значило, если бы они смогли собраться все вместе за столом в сочельник и отпраздновать самый семейный праздник в году. И Гарретт моментально срывался с места и возвращался в свой персональный кошмар, потому что добрые и словно даже раскаивающиеся слова в телефонной трубке не имели ни малейшего смысла, стоило только парню переступить порог родного дома. Двери за ним закрывались, а внутри все оставалось ровно таким, как и все годы до того. И вместо теплого семейного праздника Гарретт играл в игру «усыпить внимание родителей, чтобы потом беспрепятственно выскользнуть из дома ночью и сломя голову бежать от них как можно дальше, а в процессе очень постараться не слушать этих демонов в собственной голове, пусть их голоса и звучат в разы притягательнее всего происходящего в реальности».

Только вот непонятно для чего было все это притворство, ведь знали же прекрасно, что даже если в приказном тоне сообщить сыну, что его ждут на ритуальное расчленение души, которое состоится вместо обеда в сочельник, то он все равно не раздумывая ни секунды отправится в путь, чтобы обескровленный сбежать после, в болезненных попытках сохранить последние крупицы сознания. Зачем нужно было обманывать бесконечно наивное сердце недолюбленного ребенка вместо того, чтобы по привычному так, по-домашнему дернуть со всей силы за стальной ошейник вины и притянуть задыхающееся тело, в очередной раз устанавливая власть над своим чадом.

It’s the most wonderful time of the year

There’ll be much mistltoeing

And hearts will be glowing

When loved ones are near

Только в этом году все будет иначе. Пусть его и ждет одиночество в пустой квартире, пока любимая и лучший друг жертвуют своим временем во благо науке или ради помощи нуждающимся. Все лучше, чем потом по кусочкам собирать изуродованные части своей души, каждый раз не досчитываясь очередного осколка, который родители решили сохранить в своей коллекции «боль нашего сына».

Ансамбль под окнами продолжал песнопения, расходясь все громче и громче, пытаясь донести свой восторг и энтузиазм до всех жителей этой улицы и прохожих, спешащих по своим делам. Казалось, что своей энергией и чистой любовью к празднику они зажигали какие-то невидимые источники света, потому что иначе, прикрывший глаза Гарретт, не мог объяснить почему ему так светло в сумерках своей комнаты.

Сжимая гитару еще крепче, он покачивался из стороны в сторону и нежным мурчанием подпевал подходящей к концу песне. А заваленный подушками телефон тем временем надрывался нервной вибрацией, оставляя очередной звонок без ответа. Но Гарретт не слышал или притворялся, что не слышит. Ему было не до этого. На улице проходил концерт, требующий его полного внимания.

It’s the most wonderful time

Yes the most wonderful time

Oh the most wonderful time

Of the year

***

— Криво весит, подними правый конец повыше, — скомандовал темноволосый мужчина в белом врачебном халате, наблюдая за снующими туда-сюда санитарами. Процесс превращения отделения в рождественскую сказку шел полным ходом, пусть и с небольшим

--">