Ирма Грушевицкая (Irmania) - По велению короля

когда медленно, дюйм за дюймом я начала приподнимать тонкое полотно и аккуратно положила его поверх тонкого золотого венца, фиксирующего вуаль. 

Эдвин с шумом втянул воздух, и мир вокруг меня застыл. Звенящая тишина наполнила часовню. Не в силах выдержать напряжения, в ожидании своего приговора я закрыла глаза. 

Казалось, прошла вечность, прежде чем две тёплых руки неожиданно подняли моё лицо. Лёгким движением пальцы стёрли с щёк застывшие слёзы. Затем они нежно погладили мои приоткрытые губы и спустились к шее.

- Открой свои глаза, прекрасная Эсти. Докажи мне, что я не сплю.

Восторг, звучавший в голосе Эдвина, заставил меня затрепетать. Я исполнила его просьбу и в следующее мгновение утонула в наполненных любовью и обожанием тёмно-синих глазах моего рыцаря.

- Это действительно ты, моя маленькая колдунья? 

Я слабо кивнула. Этого было достаточно, чтобы его тёплые губы немедленно накрыли мои. 

Раздались возгласы возмущения. Сквозь крики толпы явно слышались угрозы. Забренчало оружие. Инстинктивно я подалась назад, но Эдвин обвил вокруг меня руки, не дав отстраниться. 

Перед нами возникло раскрасневшееся лицо отца Поля:

- Милорд, я вынужден напомнить, что церемония ещё не началась. У вас нет права целовать невесту до её окончания. 

- После её окончания она уже будет моей женой, - напомнил он священнику и добавил, чтобы услышали, стоявшие рядом: – Неужели вы лишите меня радости почувствовать разницу? 

Часовня затряслась от громового хохота. Напряжение спало. Теперь выкрики были иного свойства: «Начинайте же скорее, святой отец. Видите, молодым не терпится!» 

По взмаху отца Поля снова зазвучала музыка. Он вернулся к аналою. 

Выпустив меня из объятий, Эдвин поставил ногу на ступеньку и снова потянул ко мне руки:

- Я был готов отказаться от всего ради лесной колдуньи. Готова ли благородная леди принять от меня весь мир?

Улыбнувшись своему избраннику, я с радостью вручила ему и руку, и своё поющее от счастья сердце.

--">