Пэм Годвин - Мрачные ноты

этого я арендовал ему жилье в одном из креольских таунхаусов в квартале отсюда.

Преисполненная потрясениями сегодняшнего дня, я пытаюсь собрать все воедино, анализируя, сколько всего провернул Эмерик и как он распланировал наше совместное будущее.

— А как насчет твоего преподавания? Как бар заменит тебе это?

— У меня же есть ты. И когда ты превзойдешь меня...

— Мне никогда не превзойти тебя.

— Здесь есть второй этаж с отдельным входом с другой стороны здания. Там я открою свою Школу Старого Рокера, где буду обучать желающих исполнять классический метал на пианино.

Вау. Эмерик просчитал все до мелочей, и мне остается лишь одно...

Быть благодарной ему. Я могла бы распинаться в словах благодарности, но ему этого не нужно. Эмерик прекрасно видит соленые реки слез, бегущие по моим щекам. Он чувствует, как трепещет каждая клеточка моего тела, прижатого к нему. Улавливает, насколько сбивчиво мое дыхание.

Слова попросту лишние, потому что у нас есть кое-что получше. Наши личные ноты. Они только для нас, наша мелодия, пульсирующая в воздухе между нами, вдохновляющая нас, сближающая и делающая единым целым.

Эмерик поворачивает меня к себе и заключает в свои объятия. Я сцепляю руки за его спиной, прижимаюсь щекой к его теплой массивной груди и закрываю глаза, пока мы раскачиваемся в такт биению наших сердец. Очень скоро наша мелодия прозвучит здесь во всеуслышание, когда публика будет аплодировать нам, восторженно крича и умоляя сыграть на бис.

Я вздыхаю. Реальность оказалась даже лучше, чем любой сон, о котором мне доводилось когда-нибудь грезить.

Он берет меня за подбородок, приподнимает мою голову, а затем касается своими губами моих. Его вкус — это корица с примесью вожделения, его губы — это всеобъемлющее ощущение единства.

Жвачка кочует из его рта в мой. Потом, следующим ловким движением языка, Эмерик забирает ее обратно, а затем прикусывают мою губу, удерживая нас вместе.

Руками он скользит под подол моего платья и крепко сжимает мои бедра, приподнимая меня на край пианино, чтобы углубить свои ласки. Чтобы иметь возможность дразнить меня своими пальцами, играя между моих ног. Чтобы он мог сорвать...

Сорвать с меня мои трусики, отшвырнув кусок шелка в сторону.

Я вцепляюсь в его шевелюру, как только он погружает свои пальцы в меня. Все мое тело вибрирует от нежной чувственности его прикосновений. Другой рукой он дергает лиф платья вниз, после чего атакует ртом мою грудь, обхватывая губами мои соски, интенсивно посасывая и покусывая их.

Я запрокидываю голову и прогибаю спину, больше не в силах сдерживать стоны. Господи, он крайне мастерски владеет своими пальцами. Как в игре на пианино, так и в манипуляциях у меня между ног.

Я люблю этого мужчину. Не перестану любить, даже когда ему стукнет девяносто, а мне восемьдесят. Мои чувства не угаснут. Я издаю смешок, представив его с морщинами и дряблым телом.

— Я делаю что-то смешное? — Эмерик отрывается от моего соска и смотрит мне в глаза.

Я скольжу пальцем по его влажным губам.

— Когда ты станешь стареньким, и твоя эрекция станет вялой, я все равно не перестану любить тебя.

Он глубже проникает пальцами в мое влагалище, и приближает свое лицо впритык к моему, обнажая свои белоснежные зубы в дьявольской ухмылке.

— На такие случаи есть Виагра, малышка.

Я лишь согласно киваю. У этого мужчины найдется решение для всего.

Он заканчивает с прелюдиями, и одним движением расстегивает пуговицу на своих джинсах.

— На протяжении трех последних недель я пропадал здесь ежедневно. — Эмерик расправляется с молнией, а затем задирает подол моего платья. — И каждый день я представлял, как трахаю тебя на этом пианино.

— Ты бы мог намекнуть мне. — Я продвигаюсь чуть ближе по поверхности пианино, обвивая ногами его бедра. — Я бы пришла.

— О, Айвори. — Он прижимает массивную головку своего члена к моей киске. — Сейчас ты так придешь.

Мы не разрываем зрительного контакта, когда Эмерик толкается в меня. Низкое рычание вырывается из его груди.

Волны удовольствия накатывают на мое тело, одна за одной, постепенно погружая меня в океан непреодолимой потребности.

Эмерик осыпает мое тело страстными поцелуями, пока наши тела плавно раскачиваются на краю пианино. Я гуляю пальцами в его волосах. Наше дыхание сливается в единую гармонию, сопровождаясь стонами, пока наши тела схлестнулись в абсолютно диком и --">