Пэм Годвин - Мрачные ноты

находят столь знакомую мне царапину на крышке. Я бросаю свой замыленный слезами взгляд в сторону Эмерика.

— Я приобрел его в тот самый день, когда встретил Стоджи. Оно твое, — говорит он, закидывая в рот жвачку и продолжая оставаться у барной стойки.

Я вновь смотрю на пианино и сглатываю от комка, подступившего к моему горлу от счастья.

— Ты заставляешь меня плакать...

— Я готов покупать тебе пианино каждый день до конца своей жизни, лишь бы продолжать видеть твой прекрасные слезы.

Он медленно приближается ко мне, сцепив руки за спиной.

Этот взгляд, пронизанный верностью, окаймленной желанием — моя главная нота, та музыка, которая наполняет меня, вибрирует во мне, приводя меня в гармонию с самой собой.

Эмерик огибает меня, становится позади, обнимает меня за талию, притягивая к себе так, что я чувствую задницей, как твердеет его член.

— Стоджи продал свой бизнес.

Ошарашенная новостью, я оглядываюсь на него.

Я чувствую губы Эмерика у своего уха.

— Но этот засранец не отправится на заслуженный отдых, мы кое-что придумали. Он будет помогать мне с инвентаризацией и наймом персонала. Специально ради этого я арендовал ему жилье в одном из креольских таунхаусов в квартале отсюда.

Преисполненная потрясениями сегодняшнего дня, я пытаюсь собрать все воедино, анализируя, сколько всего провернул Эмерик и как он распланировал наше совместное будущее.

— А как насчет твоего преподавания? Как бар заменит тебе это?

— У меня же есть ты. И когда ты превзойдешь меня...

— Мне никогда не превзойти тебя.

— Здесь есть второй этаж с отдельным входом с другой стороны здания. Там я открою свою Школу Старого Рокера, где буду обучать желающих исполнять классический метал на пианино.

Вау. Эмерик просчитал все до мелочей, и мне остается лишь одно...

Быть благодарной ему. Я могла бы распинаться в словах благодарности, но ему этого не нужно. Эмерик прекрасно видит соленые реки слез, бегущие по моим щекам. Он чувствует, как трепещет каждая клеточка моего тела, прижатого к нему. Улавливает, насколько сбивчиво мое дыхание.

Слова попросту лишние, потому что у нас есть кое-что получше. Наши личные ноты. Они только для нас, наша мелодия, пульсирующая в воздухе между нами, вдохновляющая нас, сближающая и делающая единым целым.

Эмерик поворачивает меня к себе и заключает в свои объятия. Я сцепляю руки за его спиной, прижимаюсь щекой к его теплой массивной груди и закрываю глаза, пока мы раскачиваемся в такт биению наших сердец. Очень скоро наша мелодия прозвучит здесь во всеуслышание, когда публика будет аплодировать нам, восторженно крича и умоляя сыграть на бис.

Я вздыхаю. Реальность оказалась даже лучше, чем любой сон, о котором мне доводилось когда-нибудь грезить.

Он берет меня за подбородок, приподнимает мою голову, а затем касается своими губами моих. Его вкус — это корица с примесью вожделения, его губы — это всеобъемлющее ощущение единства.

Жвачка кочует из его рта в мой. Потом, следующим ловким движением языка, Эмерик забирает ее обратно, а затем прикусывают мою губу, удерживая нас вместе.

Руками он скользит под подол моего платья и крепко сжимает мои бедра, приподнимая меня на край пианино, чтобы углубить свои ласки. Чтобы иметь возможность дразнить меня своими пальцами, играя между моих ног. Чтобы он мог сорвать...

Сорвать с меня мои трусики, отшвырнув кусок шелка в сторону.

Я вцепляюсь в его шевелюру, как только он погружает свои пальцы в меня. Все мое тело вибрирует от нежной чувственности его прикосновений. Другой рукой он дергает лиф платья вниз, после чего атакует ртом мою грудь, обхватывая губами мои соски, интенсивно посасывая и покусывая их.

Я запрокидываю голову и прогибаю спину, больше не в силах сдерживать стоны. Господи, он крайне мастерски владеет своими пальцами. Как в игре на пианино, так и в манипуляциях у меня между ног.

Я люблю этого мужчину. Не перестану любить, даже когда ему стукнет девяносто, а мне восемьдесят. Мои чувства не угаснут. Я издаю смешок, представив его с морщинами и дряблым телом.

— Я делаю что-то смешное? — Эмерик отрывается от моего соска и смотрит мне в глаза.

Я скольжу пальцем по его влажным губам.

— Когда ты станешь стареньким, и твоя эрекция станет вялой, я все равно не перестану любить тебя.

Он глубже проникает пальцами в мое влагалище, и приближает свое лицо впритык к моему, --">