Татьяна Золотаренко - Держись за небо. Полёт души

приближаться к ней даже на километр, пригрозив сжить со свету. И однажды, застав жену плачущей, Константин вдруг предложил:

– Хочешь, я найду его?

Она стихла и устремила свой взгляд… вот такой взгляд, полный надежды и признательности, которым она его награждает частенько и по сей день.

И Костя сдержал слово – через несколько дней Ольга уже щебетала с Олегом по допотопной мобиле с никому не известного номера. Затем он помог ей найти жилье в Европе, куда они вместе ездили и проводили там беспечные дни. С плеч Кости будто спала гора, и он вернулся к прежнему образу жизни. И как бы он ни старался его не афишировать, скрыть свои похождения ему не удавалось.

Но никто не заострял на том внимание. Семейные посиделки с родителями организовывались несколько раз в год по большим праздникам и значимым событиям, в период между ними каждый занимался своей жизнью. От Кости требовалась прилежность в работе, к которой он вернулся, прекратив пьянствовать. Борьба с этой дурной привычкой стала недолгой: ответственность и необходимость интенсивно работать сделали свое дело.

Оставалась потребность хотя бы иногда ни о чем не думать, чтобы расслабиться… Костя долго не мог научиться ее как-то иначе удовлетворять. И со временем он пришел к тому, что нужно все по-другому воспринимать – с присущим ему юмором и легкостью. А драматизм – это дело слабых и нерешительных.

Рано или поздно легкомыслие должно было привести в тупик. И их беспечное отношение друг к другу, к браку, к жизни потерпело бы крушение… Вот так и случилось – Ольгины новости его встряхнули.

Что если все же попробовать? Да, ему придется себя в очередной раз для этого уничтожить! Ведь свои нужды необходимо будет снова в себе подавить. К тому же это выглядит как очередной Ольгин каприз. И он всегда ее капризам потакал, стараясь сделать все, что пожелает, лишь бы она не прикасалась к его мнимой свободе.

Если бы не исчезновение Олега, все можно было бы решить совершенно иначе. Даже юридически. Но ситуация повернулась вновь против Кости, так надеющегося на благоразумие других людей. Все равно расхлебывать придется ему…

Решительно взяв со стола мобильный, Костя набрал Ольгиного врача.

– Эдуард Максимович, по серьезному вопросу намерен обратиться.

– Слушаю вас, Константин.

– Думаю, вы в курсе ситуации с Ольгой относительно ее «интересного» положения, поскольку знаю точно: в некоторых вещах вы более сведущи, чем кто-либо другой… – по молчанию собеседника он понял, что прав. – Меня интересует ее психическое состояние… то есть, проще говоря, насколько Оля представляет себе последствия того, что мне придется воспитывать ее ребенка? Понимаете, о чем я? Ведь обстановка в любой момент может кардинально измениться, а я возьму на себя ответственность! Насколько есть необходимость создавать полноценную семью, когда чувств у нее ко мне нет, как и у меня к ней? И не обернется ли это против нее самой?

– Константин, к сожалению, я не имею права посвящать вас во все нюансы, поведанные мне ею, но могу сделать акцент на одном моменте: для нее сейчас невероятно важна именно ваша поддержка, поскольку сейчас гарантией хоть какой-то защиты для нее вы и являетесь. От этого зависит и ее уже порядком расшатанное психическое здоровье и даже ее жизнь. Она нуждается в этом ребенке, Константин, как в шансе выздороветь и избавиться от тех приступов, которые ее тревожат. Нервные срывы стали привычными, но случай с потерей памяти – это уже серьезное нарушение деятельности мозга. Если сейчас после ухода Олега она потеряет и вас, то, сами понимаете, чем это может закончиться. Рискну предположить, что от вас зависит сейчас жизнь человека. Если не двух людей.

Нечто подобное Костя и ожидал услышать. Куда уж может быть лучше, с его удачей-то?

– А вам не кажется, что беременность и материнство могут ухудшить ее состояние? – прямо спросил он.

– Не исключено. Тут палка о двух концах. И что-то прогнозировать однозначно невозможно. Потому что психика – вещь весьма непредсказуемая.

В таких случаях говорят обычно «выбора нет». Но Костя так не считал. Выбор был, и он знал, что сейчас ему просто предстоит определиться – искалечить жизнь себе или кому-то другому.

Вечерние сумерки нахрапом надвигались на их коттедж, утопающем в теплом уличном освещении. Поднявшиеся ворота во двор явили ему Ольгу, ожидавшую его на крыльце и съежившуюся от холода под --">