Тереза Тур - Одинокий медведь желает, или партия для баса

вечера.

Я прождала ВИПа до часу ночи. На чертовых каблуках, в деловом костюме и стервозном паричке-блонд, потому что «ты должна соответствовать стилю нашей компании, Кариночка, ты же понимаешь». Одна, потому что фотограф в одиннадцать обматерил всех, включая правительство, и свалил домой, к семье. В час с четвертью, когда к дому подвалил весь этот богемный шабаш, я готова была сама их всех проклясть и подкинуть дровишек в костерок. Но я улыбалась. Встретила человека-певца по имени Сергей (ненавижу!), попозировала их пиарщице, какой-то шебутной девчонке как бы ни пятнадцати лет. За ручку провела в дом, мечтая скинуть орудие пытки (каблуки) и просто куда-нибудь упасть сразу, как только получу свое законное «спасибо».

И…

Оказалось, что этот урод не хотел Версаль! Он хотел берлогу! А я, дура такая (остальное не привожу, остальное нецензурно), все испортила.

Он орал на меня так, что я ощущала себя двоечницей из второго «Б» класса. Его приятели, сплошь такие же звездищи мировой попсы, пялились и ржали. Пятнадцатилетняя пиарщица в шапочке с помпоном все это снимала.

Все мои попытки объяснить, что он сам подписал проект, что ему раз двадцать посылали фотоотчеты и образцы материалов, ушли как в песок. Он хотел берлогу, он подаст на нас в суд, мы сто раз пожалеем, что уродились рукожопыми халтурщиками.

Каких трудов мне стоило сдержаться и не заехать по орущей харе! И как я жалею, что сдержалась и не выдрала его козлиную бороденку! Может, хоть моральную компенсацию бы получила.

Потому что на утро меня уволили. Шеф лично.

«Карина, я десять лет терпел твои выходки, но это уже чересчур! Как ты могла! Подвести меня перед такими клиентами! Ты хоть представляешь, какие убытки понесла моя компания!» — и в таком духе полчаса.

От моих слов, что я каждый божий день посылала клиентам отчеты, отмахнулись. Потому то эти отчеты, как оказалось, Лидочка просматривала сама, сама же и одобряла, чтобы не отвлекать Очень Важных Персон от Очень Важных дел. Мне же говорила, что все хорошо, работайте дальше, Карина Пална.

Она же, дорогая наша Лидочка, в свое время и перепутала адреса. Ну действительно, какая разница, делать Версаль на Березовой, 5, поселок Никольское-1, или на Липовой, 14 в Ромашково? Дома-то по одному проекту!

По одной Лидочкиной извилине, если точнее.

В общем, в присутствии чудовищного адвоката, присланного шоу-козлом, я получила бумажки на выход. Потому что шоу-козел поставил условие: или увольняйте виновных, или получите такой скандал в прессе, что не отмоетесь. Виновной оказалась я, как автор проекта. Ну не Лидочка же, в самом-то деле. Лидочка у нас — лучший работник. Не просто секретарша, но и дизайнер. Оказывается-то. Она ж целые курсы закончила!

Само собой, гонорара я так и не получила. Зато мне выдали волчий билет (потому что репутацию фирмы надо спасать любой ценой) и намекнули, что я должна быть благодарна. Ведь любой нормальный бизнесмен заставил бы меня покрыть убытки, нанесенные моей халатностью и разгильдяйством. А шеф, истинно ангел небесный, взял все на себя. И ведь сам себе поверил! Ну, насчет убытков. Хотя второй мой проект, который «берлога», покрыл те убытки вдвое как минимум. Потому что ВИП, заказавший Версаль под ключ, успел развестись со своей гламурной мадемуазель и оценить настоящий холостяцкий уют.

Как мне потом одна из заклятых подружек, она же бывшая коллега по «Барвихе Стайл» по секрету сказала, еще и доплатил за «тонкое понимание настоящих потребностей заказчика».

Ну, в общем, удачи шефу. И Лидочке. Мои начатые (и тоже не оплаченные) проекты, три штуки, отдали ей. Вот пусть теперь и доделывает. А я — домой, под Сочи.

Возможно, зря. Выпроводив чудовищного адвоката, генеральный намекнул, что я могу и остаться. За месяц-два бы все утихло. И если бы я повела себя правильно, помогла бы с проектами для Лидочки, чисто по-дружески… Меня бы снова приняли бы на работу. На других, конечно, условиях, но ты же понимаешь, Кариночка…

 Я поступила неправильно. Ушла. В тридцать четыре. Строить карьеру заново.

Из мыслей меня выдернуло негромкое, аккуратное такое «Пэ-э-э». Я подпрыгнула даже. Нет-нет-нет! Не заснула же.

Посмотрела в окно и обомлела. По обочине лихо катит байкер. С заправки. У меня сердце замерло. Обочина — всего ничего, символическое жестяное ограждение. И пропасть.

Снова негромкое, ненавязчивое: «Пэ-э-э». Широкая улыбка. Глаз не видно, но я помню, они --">