Барбара О'Джин - И солнце взойдет

но в часы пересменок становился похожим на гудящую высоковольтную вышку. Под потолком каждые десять секунд оживал сонный динамик, то призывая анестезиолога в пятую операционную, то делая объявления для посетителей; между палатами бродили растерянные родственники пациентов; а в ординаторской напротив светящегося негатоскопа допивали вторую чашку кофе врачи. В общем, день набирал обороты, а вместе с ним начинала разбег обычная для резидента канитель ассистентских забот.

— Bonjour, Энн, — торопливо бросила Рене молодой медсестре, которая что-то сосредоточенно записывала в электронный журнал и одновременно прижимала к уху телефонную трубку.

Услышав приветствие, она подняла большие голубые глаза, и забранные в два веселых пучка рыжие волосы, что делали Энн похожей на милую японскую куколку, задорно качнулись.

— Ты сегодня в «вишенках»?

Энн сбросила вызов и резко перегнулась через собственный стол, чтобы внимательно рассмотреть надетую на Рене обувь. А той вместо ответа пришлось закатить глаза, чуть задрать ногу и продемонстрировать разрисованную улыбающимися мультяшными ягодами ярко-желтую пару.

— Супер! Значит, в эти сутки никто не умрет. Люблю работать в твою смену, — выдала медсестра, а затем выложила на стойку пачку разноцветных папок и вернулась к расписанию дежурств.

Иногда Рене поражалась, насколько можно быть суеверным и находить благоприятные знаки даже там, где тех от природы быть не могло. Например, эти дурацкие «вишенки», что по мнению Энн приносили удачу. Или вот забытый кем-то в ординаторской чахлый кактус. Он носил имя «Джек» и обязательно зацветал перед неделей непрерывных краниотомий. Это значило, что под конец смены всем захочется если не прыгнуть в окно, то напиться до остановки пульса, лишь бы не видеть во сне снова чьи-то мозги. Но, когда Рене уже собралась пошутить, что им срочно требовался амулет для отпугивания толпы журналистов, маятниковые двери в отделение пафосно распахнулись и пропустили рабочих. Следом за ними шел глава отделения. Он нес в руках огромный рулон со свернутым транспарантом и сосредоточенно высматривал нечто неведомое под навесным потолком, прежде чем заметил нужную нишу. Махнув рукой ушедшим вперед рабочим, руководитель что-то сказал, и уже через десять минут под удивленным взглядом ничего не понимающей Рене, через весь коридор протянулся плакат.

— «Симпозиум по неотложной хирургии в нейротравматологии», — медленно прочитала она и повернулась к стойке администратора. — Что это?

— Очевидно же. Симпозиум по хирургии. Неотложной, — машинально откликнулась Энн, пока что-то усиленно высчитывала на экране монитора, куда тыкала ручкой.

— Но почему?!

Вопрос был явно риторическим и включал в себя не столько удивление тематикой, сколько «почему именно здесь», «почему именно сегодня» и, наконец, «почему нам ничего не сказали». Однако, встретившись с укоризненным взглядом дежурной медсестры, Рене нахмурилась.

— Потому что так решило руководство, — проворчала Энн. — Иди и спроси своего наставника, например. Это он в последний момент настоял, чтобы мероприятие состоялось у нас в отделении.

— Профессор Хэмилтон знал? — Стало ясно, что день с чего-то решил пойти под откос прямо с утра. Рене озадаченно моргнула, а затем растерянно повторила: — Но почему…

— Говорят, из Монреаля прикатит какая-то суперважная шишка. И поскольку последнее выступление до обеденного перерыва закончится аккурат перед твоей операцией, то… — Энн игриво вздернула брови, а Рене застонала. — То думай сама, сколько старых маразматиков во главе с главным снобом придут плевать тебе под руки. И это я молчу про придурков с камерами, которые наверняка забудут выключить вспышки.

Черт! Унявшаяся было тревога вспыхнула снова, пробежав по спине липкой испариной, а Рене нервно отбила желтым носочком рваный ритм. Если Энн не врала, то день обещал стать сущим кошмаром. И она очень хотела бы знать, почему от неё это скрыли.

— Думаю, у профессора были очень веские аргументы, — пробормотала Рене.

— Угу, — не отрываясь от монитора, кивнула Энн.

— Ну не мог же он меня подставить… Это не в его характере. Просто абсурд!

— Угу-угу. Ты всегда веришь в лучшее, радужных единорогов и ванильных пони, — все так же скептично протянула медсестра. — Спустись на землю, Роше. Тебе осталось два года до получения лицензии. Так что пришло время --">