Петр Ингвин - История одной любви. Окончание

заору: «Да-аа!» Рядом стояли острые на язык мальчишки. В общем, пророческим это «да» оказалось.

На меня вскинулись темные глаза, Гарун громко фыркнул. Затем что-то внутри него надломилось, и неудержимый заразительный гогот сотряс стены. Я вынужденно подключился. Когда так смеются, нельзя не подключиться. Как в старые времена мы с Гаруном захохотали — дружно, в голос, не в силах остановиться. И в то же время глаза боялись встретиться, а сердца грохотали канонадой, о которой заранее известно, что один из снарядов прилетит в цель. Смех напоминал езду на велосипеде: как только перестанут крутиться педали — упадешь. И мы это понимали.

Я сто раз слышал, что смех продлевает жизнь, но даже подумать не мог, настолько это верно.

Смех продлевает жизнь.

Смех — жизнь.

Смех.

Жизнь.

Смех.

--">