Ива Ривер - Свадьба под прицелом

сдружилась с собакой с первого этажа, завязала приятельские отношения с её пятнадцатилетней хозяйкой, несколько раз была приглашена на чашку кофе мамой девочки и даже пару раз попала на папу. Соседей с третьего этажа за эти дни никто так и не видел.

Сидя под подъездом до глубокой ночи, я в отчаянии думала: «Ну где же ты? Неужели ты не чувствуешь, что я тебя жду?!»

На меня обрушился целый сонм фантомных воспоминаний, память подкидывала столько подробностей, что временами казалось, будто всё, что мне приснилось, действительно происходило наяву… вот только Виктор… словно попал в них из другой реальности… Периодически от этого «эффекта Манделы» я начинала натурально сходить с ума, и меня охватывала настоящая паника: «В нашей реальности его нет и никогда не было!» В такие моменты приходилось до боли стискивать зубы, чтобы не закричать от безысходности.

Кирилл предпринял попытку вытянуть куда-нибудь Лику, но она, прикрывшись ремонтом, отказалась.

Ремонт, разумеется, никто и не думал начинать, он был придуман с единственной целью — усадить Андрея дома. Но получилось даже лучше, мы его в буквальном смысле уложили, так как Лика, ссылаясь на распоряжение врача, категорически запретила мужу покидать постель.

Все рабочие моменты в основном решались по телефону, и Лика тоже практически из дома не выходила.

Свободно разгуливала только я. Пока никто не знал, что я — богатая наследница, опасаться мне было нечего.

Всё выглядело вполне естественно. С Андреем произошёл несчастный случай, жена ухаживает за ним, попутно делая ремонт, племянница просто приехала в гости. Но долго эта идиллия продолжаться не могла — если преступники уже составили план действий, вряд ли они захотят отказаться от своего замысла. Скорее, начнут искать другие пути.

Утром в понедельник, чудного тринадцатого числа, Лика вошла ко мне в спальню и, тяжко вздохнув, сказала:

— Рит, мы твоего Азарова-Александрова можем сто лет дожидаться, собирайся, поедем «сдаваться» прокурору.

— Поедем, — уныло согласилась я, тоже устав от ожидания.

***

Мы с ней уже подходили к кабинету, когда дверь прокурорской приёмной распахнулась, и из неё вышел парень с дивными зелёными глазами… Думая о чём-то своём, он скользнул по нам невидящим взглядом, улыбнулся каким-то своим мыслям и, не обращая ни на кого внимания, зашагал по коридору в противоположную сторону.

Я мгновенно превратилась в «соляной столб» и даже, кажется, оглохла. По крайней мере, кроме ударов собственного сердца, я не слышала ничего. Ни того, что говорила Лика, а она точно что-то говорила, тряся меня за руку, ни снующих мимо нас людей.

Так я и стояла бы истуканом, если бы коридор был метров на двести длиннее. Но парень быстро скрылся за поворотом, я очнулась и бросилась вдогонку.

Сейчас! Его и след простыл.

Несколько минут я безуспешно металась по лабиринтам здания, пока меня не отловила Лика и силой не затолкала в кабинет к прокурору.

В просторном помещении работал кондиционер, и то ли от этого, то ли от нервного возбуждения меня била такая дрожь, что я не представляла, как вообще смогу говорить.

К счастью, хозяин кабинета стал радушно угощать нас чаем, и рассказывать Лике о проведённом в горах отпуске.

Плавно его повествование перешло к работе, точнее, к молодёжи, которая не так уж плоха, как кажется на первый взгляд — имеет какие-то идеалы и идёт на службу в органы сознательно, невзирая на то, что служба эта «и опасна, и трудна»…

Всё это позволило мне прийти в себя и немного успокоиться.

Я уже собиралась задать вопрос о человеке, покинувшем этот кабинет незадолго до нашего прихода, но неожиданно Алексей Романович заговорил о нём сам.

— Да вот хоть взять моего племянника. Он только что был здесь, просился ко мне на службу. Казалось бы, зачем ему? Боевой офицер, куча наград, в совершенстве владеет восточными единоборствами. Если я вам скажу, кто был его учителем, вы не поверите. Впрочем… вряд ли вы знаете это имя, девочки. Да и у самого Виктора очередь из учеников на пять лет вперёд, такой уже мастер! — Я вздрогнула и чуть не расплескала чай. В голове творилось чёрте что похлеще, чем было во сне, и слова прокурора с трудом продирались сквозь этот сумбур. — Готовы любые деньги платить, лишь бы он взялся с ними заниматься. А он, вишь ты, ко мне попросился. Да я готов с руками его оторвать, всё у парня на месте: и голова, и сердце, и принципы. --">