Анна Кирова - Декабристка

ответила она, обратившись к моему другу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Сашка, дело за тобой, — посмотрел Кира на меня с притворной печалью в глазах. — Ты же знаешь, что я отпадаю. Нельзя заставить жениться убеждённого холостяка.

Вдруг все трое уставились на меня, ожидая моего ответа. Установилась тишина.

— Господи, чёрт с Вами, — воскликнул я, сдавшись напору общего мнения. — Женюсь в третий раз и тоже с условием, что брак будет фиктивным.

— Конечно, — хитро Кира, — Я же по собственной глупости не обратил внимания на его тон.

И понеслось, как в сказке про Ивана — дурачка. Мы не стали тянуть со свадьбой и прочей ерундой. Нате вообще было плевать в каком виде ей выходить замуж. Родители были в ауте от наших новостей, но от проведения новой свадьбы в моей жизни мы с Натой категорически отказались. Ограничились только тем, что расписались в ЗАГСЕ, где нашими свидетелями были Кира и Евгений. Владелец банка был в восторге от того, что даёт кредит супружеской паре — владельцев фирмы под маленький процент, в руках которых имеется контрольный пакет акций.

Так мы с Натой стали новоявленной супружеской парой ради общего бизнеса. Родители же стали думать, что мы создали семью из — за любви. Они передумали жить в своей квартире и для компании переехали жить обратно в мой дом. Им так хотелось посмотреть на счастье молодой семьи. Здесь мы с Натой окунулись в лужу по самую шею, так как рассчитывали, что живя в браке, каждый из нас будет жить своей собственной жизнью, а главное о чём мы договорились с моей женой договориться, что у каждого из нас будет своя собственная комната.

— Господи, ты слышал, что родители учудили, Сашка? Они снова переезжают к тебе домой. Что будем делать? — хваталась за голову моя новая жена, сидя в моей комнате на кровати. — Они же будут следить за каждым нашим шагом. Как нам их убедить, что им лучше уехать обратно к себе на квартиру.

— Надо, Натка, подумать и что — то этакое сделать. Тебе не хочется жить со мной в одной комнате? Давай я к тебе перееду.

— Сашка, знаешь что. Ничего не нужно придумывать. Пусть они думают, что мы с тобой на самом деле муж и жена. Вдвоём для них обоих будем играть настоящую супружескую пару. Родители поверят. Придётся, Сашка, притворяться. Я лучше перееду к тебе. Твоя комната по размеру больше. Надо купить небольшой диван. Ты можешь заказать в магазин? Кстати родители переезжают уже сегодня. А впрочем, диван и не нужен, иначе у отца с матерью возникнут к нам обоим лишние вопросы.

— Ната, — я решил спросить у жены кое — что интересное, что меня волновало больше всего. — А как ты собираешься изображать вместе со мной супружескую пару? Что мы с тобой такого будем делать, чтобы родители могли нам поверить? Ты же им не захочешь сказать, что для меня ты фиктивная жена? — Мне очень хотелось застать Нату в сложной ситуации, чтобы узнать, как она из неё выкрутится.

— Сашка, ты прав, — ответила мне Ната в некоторой задумчивости, смотря куда — то в сторону, и щёлкнув пальцем в воздухе, весело взглянула на меня. — Знаешь, муженёк, нам надо быть хорошими актёрами, чтобы убедить родителей, что у нас с тобой настоящая семья. Сашуленька мой, ты готов изображать настоящего любящего мужа? Тебе же повезло. Поймал в сети саму Снежную королеву. Тебе повезло. Я могу быть не только ледяной девой.

Голос Наты вдруг стал загадочным и странным, что я почувствовал себя не в своей тарелке, почувствовав её неповторимый запах.

— Что ты предлагаешь? — стал меняться также тон и моего голоса.

— А вот что. Родители нам не поверят, если мы, Сашка, с тобой кое — что не отрепетируем.

Ната села на мои колени, смотря на меня пронзительным взглядом, и вдруг в её глазах стал разгораться огонь, сумевший растопить голубые льдины в них. Наши лица не касались друг друга, только губы осторожно сблизились и прижались друг к другу нежно и властно. Потом губы у нас обоих одновременно вдруг обмякли и разжались.

— Хочешь продолжить? — спросила у меня Ната, после того как она сидя на моих коленях минуту, перевела дух.

— Да, — опять прошептал я. И на этом «да» она поцеловала мои открытые губы губами, тоже медленно открывшимися в поцелуе.

— Очень, очень гадкий!

— Да! Да!

— Гадкий!

— Да!

— Гадкий, глупый мальчик!

Я --">