Ольга Александровна Коренева - Сквозь город её страстей, ой!

счастье-то! Но в то же время и печаль, непонятная какая-то, продольно-поперечная и клубящаяся, терзала её. И она принялась себя уговаривать: что же это я, ведь скоро уж – совсем лето, дача, сад с вишнёвыми дождями, стрижами, радугой черешен! Так бывает каждый год, и будет всегда, и будет уже вот-вот, да!!! И сколько хороших дней, людей, слов будет!!!

Но тут она вдруг ощутила одиночество в омуте имён, названий, фраз, толпящихся в голове…

Она тащила за руку маленького Алика, а он всё время что-то находил на земле, приседал и старался схватить. То окурок, то палку, то сверкающий зеленоватый осколок бутылки. Ирма дёргала его, он падал и плакал. Она его поднимала, успокаивала, и медленно волокла за руку дальше. Ей так хотелось попрыгать в классики, в кармане был кусочек мела. А вот и классики, и весело скачут соседские девчонки. Ирма дала мелок Алику, и сказала:

– А ты нарисуй зайку. И домик для него. Зайка будет рад.

Алик вытаращил глаза, ковырнул в носу, потом заулыбался, присел на корточки, и стал рисовать. А Ирма подошла, и задумалась: надо бросить битку – круглую коробочку из-под гуталина, а её нет. Девчонки – с битками. Может, ей уступят? Как бы так по-особому попросить? Ну, чтобы приняли в игру.

Ирма принялась смотреть и остроумно комментировать их прыжки. Девчонки засмеялись.

– Давай, иди, прыгай. Есть битка? Возьми мою, – сказала рыжая Валя.

И тогда Ирма сразу же впрыгнула точно в самый центр клетки, и дальше так же, ни разу не наступив на черту, и ловко подбила носком ботинка битку. Когда классики надоели, девочки принялись скакать через верёвку. Не сразу Ирма вспомнила про братика. А когда вспомнила, обернулась – его не было, лишь исчерченный кусочек асфальта и остаток мела. Она ахнула, взвизгнула, и бросилась искать. Девчонки присоединились. Вместе они обегали все соседние дворы, облазали все подвалы. Малыш словно испарился. Ужас! Что с ним случилось, куда делся?

– Братцы, Братцы, – неожиданно для себя принялась бормотать Ирма.

И вдруг, по какому-то наитию, перепуганная Ирма заглянула в лежащую на боку рассохшуюся бочку. Там преспокойно спал Алик. Она радостно завопила, малыш проснулся и громко заревел. Она его вытащила из бочки, отшлёпала, отругала, поцеловала, успокоила, и стала с ним играть в салочки. Конечно, она поддавалась, бежала тихо, чтобы он догнал и осалил – прикоснулся к ней ладошкой. Девочки ушли, весело болтая, а Ирме пришлось возиться с братишкой. Игры, качели, потом он ковырялся в песке, а Ирма сидела на краю песочницы и слушала гомон птиц, шорох веток, голоса соседских тёток возле подъезда.

– Вон в песке дети этой немки, злющей такой, – доносилось до Ирмы.

– Не, она просто строгая и справедливая. Она всем помогает. Вот у меня крупа кончилась, она дала, да ещё сахару предложила. Я взяла.

– И мне помогает, если что, к ней всегда. Масла мне дала.

– Весь дом к ней ходит, ну ещё бы, они зажиточные, а мы бедняки.

– Ну не скажи-и. Вот Пелагея-то вообще богачка, и прислуга у неё, и чёрную икру жрут. А и прошлогоднего снега зимой не выпросишь. В шелках ходит да в бархате и сама, и Нонка ёная, соплячка. А мужик ёный, Авель, хороший, добрый.

– Да, душа у него хорошая, у Авеля.

– Учёный, башковитый мужик. И у немки тоже.

– У немки этой, Марты, трое детей, и нет прислуги. Всё сама крутится, хозяйственная. А старшая дочь уж в институте, умная. Школу с золотой медалью кончила.

– Да-а. Вот ведь. От умных родителей и дети умные.

– А Пелагея-то, соседка Марты, та Пелагея-то, во какая предприимчивая, напористая, и у неё звериный нюх на дефицит.

– А вот вкуса у неё нет, совсем нет.

– А дочка-то, Нонна, ведь как на неё-то похожа, полная копия, красотка!

– Ага, мамаша её истерично любит. Эту избалованную, хитрую и тупую дуру.

– Какая же она дура? Лучшая ученица в школе. Моя внучка с ней учится.

– А моя дочь там работает. И всё знает. Эта Пелагея умасливает директрису и учителей дорогими подарками. А дочка – полный нуль, ничего не знает, и при этом круглая отличница, на золотую медаль идёт!

– Ну надо же!

– Эта Нонка в школе первая красавица, и форма-то у неё на заказ сшита, манжеты и воротнички видали какие пышные, кружевные! И причёски разные ей мамаша делает, со всякими там бантами цветными. Это только ей в школе позволительно.

– А почему с бантами-то нельзя?

– В школу можно только с коричневыми, а в праздники – с белыми. А со всякими другими яркими нельзя. Нонке можно, красотке этой богатенькой.

Ирма --">