Сандрин Леманн - Волк в капкане

понимаешь, как это сказывается на нашей репутации?!

Взгляд спортсмена заледенел, он ответил сухо:

— Я не готов это обсуждать.

— И зря, — на этот раз тренер снова не выдержал и вмешался. — Ты отлично знаешь, что ничего другого ты не мог сделать. Ты поступил единственно возможно. И мог бы подать встречный иск на этого типа за попытку…

— Хватит! — оборвал его Ромингер. — Я сказал — мы не будем об этом говорить!

— Об этом не хотим? Мы, стало быть, нежные? Так у нас и другие подвиги есть! — Брум закурил сигару. — Как насчет попойки в Джокере с итогом в виде пятидесяти пьяных в хлам спортсменов и не пойми какого сорта девок, счета на 8 тысяч франков за поломанную мебель, разбитую посуду и витрину и, опять-таки, изумительной прессы? Отлично отметили твое совершеннолетие!

— Как это мило с вашей стороны так интересоваться моими делами, — ухмыльнулся спортсмен. Председатель оставил этот выпад без ответа:

— А о твоих практических шутках просто легенды ходят! Да что далеко ходить, вон неделю назад один умник, не будем показывать пальцем, сорвал предсезонный медосмотр! Это же надо такое придумать! Напечатать объявление о необходимости сдачи спермы в офис управления антидопингового контроля, закупить и поставить около ресепшена кучу пробирок и организовать полный коллапс работы всех туалетов здания! И это тоже еще не все! А полтинник за прокат «Пентхауса»? Ну и самый апофеоз — триумфальное явление девки с надутыми щеками и твоей фамилией на листочке, которая пришла сдавать твой…гм…анализ! — Брум не выдержал и хохотнул.

Ромингер оставался невозмутимым, но уголки его губ слегка дрогнули, скрывая улыбку. Ему тоже этот розыгрыш показался забавным.

— Короче, так, Ромингер. Похохмили и хватит. Предупреждаю тебя честно, можешь называть меня самодуром, подавать на меня в суд, жаловаться в FIS (3), но в каждом случае неоправданного риска, срыва работы какого бы то ни было подразделения ФГС (4), проблем с законом, а также любой плохой прессы я намерен вычитать из твоей зарплаты обусловленную законодательством сумму. Вопросы есть?

Вопросов хватало, но Ромингеру было очевидно, что результативность споров о правомерности штрафов сопоставима с переливанием из пустого в порожнее.

— Никак нет. Разрешите идти? — Военной формулировке противоречили все те же насмешливые искры в глазах и вальяжность позы.

— Иди.

Спортсмен поднялся и покинул комнату. Мужчины смотрели ему вслед.

— Бесполезно, — покачал головой тренер. — На таких хеллрейзерах (5) и строится весь спорт.

— Чушь! — вскинулся председатель. — Дисциплину никто не отменял. Этот тип чертовски талантлив и трудолюбив, но, если он сломает себе шею на своем чертовом байке или загремит в каталажку, ему не поможет ни талант, ни упорство. Я поговорю с юристами, пусть найдут какие-нибудь обоснования для санкций, а также надо будет составить допсоглашение к контракту…

— Не подпишет. Не забывай, что он МВА (6).

— Еще нет.

— Будет в мае. Он дока в договорном праве.

Брум махнул рукой и выбросил сигару.

Артур и Рене Браун были погодками, а не близнецами, как многие считали. Они действительно были очень похожи — высокие, стройные, черноволосые и голубоглазые. Артур был старше сестры на полтора года. Его считали красивым, а ее почему-то всего лишь изысканной, в лучшем случае хорошенькой. Она понятия не имела, что в данном случае означает «изысканная». Наверное, так говорят про девушек, про которых хорошо сказать нельзя, а плохо — жалко. Она сама считала себя некрасивой — в ней не было ничего от девушек, которыми все восхищались, которые украшали собой обложки журналов и назывались «лицом десятилетия». У нее был вздернутый нос, большой дерзкий рот и больше характера в лице, чем на самом деле.

Брат и сестра довольно сильно выделялись на фоне своих сверстников, являясь предметом зависти многих (и легкого презрения некоторых). Их уникальность состояла в том, что в своем возрасте (ему было 20, ей — 18) они жили одни и были финансово независимы благодаря трастовому фонду, который оставила им бабушка. Не то чтобы им совсем никто был не указ — у них был опекун, который следил за тем, чтобы они вели себя в соответствии с его представлениями о правильности и не транжирили свое наследство в кредит.

Их родители поженились в Женеве в 1966 году. Мать, урожденная Селин Тибо, была единственной дочерью доктора Тибо. Он был процветающим --">