Виктория Анкай - По краю мечты

Странная вообще тишина вокруг, словно весь мир замер на последние пять минут…

Мужчина вскинул брови:

— А чего ж тут рассказывать? Раз уборщица — убирать надо, если репортёр — бежать искать события и создавать сенсации, коли журналист — срочно писать вразумительную грамотную статью на два оборота… Впрочем, Вам это не интересно…

Его тяжёлый протяжный вздох ненадолго повис в воздухе, и снова наступила тишина.

Вот так сразу приступить к работе?! Я как-то по-другому представляла себе сегодняшний диалог… Но не отказывать же…

— Эмм… А что делать-то? — я робко улыбнулась.

Он оторвал глаза от экрана и скептически посмотрел на меня исподлобья.

— Ну давайте я покажу, коль не шутите…

Его зычный голос эхом прокатился по комнате. Он поднялся из-за стола, и я с удивлением задрала голову — в нём метра два росту…

И ходит с видом короля, добровольно сложившего корону…

— Вот тут у нас куча старых газет, видите? — мужчина встал рядом с самой неряшливой кипой, полурассыпавшейся на полу, и взял в руки пару штук. — Их надо перебрать, отсортировать по годам, потом разложить по номерам вот в эти папки. Папки подписать… Если, конечно, у Вас достаточно красивый почерк — не люблю нечитаемые закорючки… Справитесь?

Пожала плечами и кивнула. Чего ж тут не справиться-то? Я за девчонками в конторе постоянно договора разгребаю и раскладываю, чтоб не путались. Ерунда.

Села на корточки и принялась за дело.

Странно всё-таки… Я вообще-то полы собиралась мыть. Хотя, полагаю, мыть их мне тоже придётся. Да и сама шарага уж очень необычная… Но мне выбирать не приходится — работа мне нужна именно на вечер. И не так тут и плохо, как показалось вначале. Если, конечно, этот товарищ не маньяк какой-нибудь…

Газеты пахли очень специфически. Неудивительно — выпуски восьмидесятых годов… Просто поразительно, что они не превратились в труху до сих пор, лишь пожелтели и стали словно невесомыми и полупрозрачными…

Время полетело незаметно. Иногда я пробегалась глазами по названиям заголовков — "Началось строительство летнего кинотеатра", "Хлебокомбинат открыл новый цех по производству кондитерских изделий", "Только три дня — гастролирующий цирк для маленьких зрителей и их родителей"…

Интересно, когда начала издаваться эта газета? Я думала, это какое-то современное издание с малоинтересными, но жутко модными историями из личной жизни звёзд и политиков, а тут такое…

— Тебя как звать-то, уборщица?

Повернула голову.

— Соня. А Вас?

— А я у нас Эдуард Михайлович…

Мужчина задумчиво поскрёб подбородок, рассматривать меня в каком-то замешательстве.

— Эдуард Михайлович, а в каком году Ваша газета появилась? — любопытство — не порок, да и дядечка вполне себе добрый вроде.

Он грустно улыбнулся.

— Ишь какие вопросы задаёшь… В тысяча девятьсот сорок восьмом году… Так-то…

С ума сойти!.. Вот бы почитать такие старые выпуски, если они есть, конечно…

Эдуард снова вздохнул.

— Что, Софья, останешься? Или несподручно молодой даме в таком хламе возиться?

— Мне очень нужна работа на вечер… Понимаете?! — надеюсь, он не обидится на то, что я готова работать не ради ценных выпусков какой-то прошловековой газеты, а исключительно из финансовых соображений. — Останусь конечно…

— Ну смотри. Завтра приходи, на сегодня хватит.

Я пожала плечами и с хрустом разогнула затёкшую спину.

В дверях обернулась на Эдуарда Михайловича, снова склонившегося над клавиатурой.

— До свидания…

— До свидания, Софья, — он раздражённо махнул рукой, не поднимая глаз.

Дождь почти стих. Только порывистый ветер гнул верхушки деревьев и шумел где-то высоко над головой. Странное ощущение после этой редакции, аж мурашки по коже… Скорее бы домой, поговорить с Димкой, обнять Машку и уснуть…

=4=

Зачем-то хотелось пересмотреть свою жизнь и понять наконец, где же я оступилась в своё время… С годами меня всё чаще посещают подобные размышления, а с недавних пор к ним примешивается какое-то лёгкое сожаление о чём-то эфемерном и несбыточном…

Вспомнила Димкиного отца…