Яна Ясинская - Нелюбовь

Карины в данный момент судить было сложно. В цветастом китайском халате, в бигудях и маске противного болотного цвета она больше походила на актера древнеяпонского театра, чем на молодую привлекательную женщину.

Надо сказать, Карина обладала феноменальной способность делать несколько жизненно важных дел одновременно. Вот и сейчас она с присущей ей непосредственностью умудрялась листать глянцевый журнал, болтать с подругой по телефону и неотрывно следить за развитиями сериальных страстей по ТВ. При этом мимика Карины отчетливо отражала всю гамму переживаний за судьбу некоего «Хуана Педрильо», бьющегося в конвульсиях от любви к главной героине на телеэкране. От переживаний за сериального мачо Карина то и дело закусывала губу и морщилась, от чего ее лицо в питательной маске становится просто устрашающим, как у самурая во время боя.

Наконец, оторвавшись во время рекламной паузы от созерцания Педрильо, Карина перевела восторженный взгляд на фотографию какого-то бизнесмена в журнале и продолжила увещевать подругу, которая в этот момент перечисляла ей по телефону аргументы «в контр» ее очередной гениальной матримониальной идеи.

– Дин, притормози! Я отвечаю: на этот раз – настоящий полковник! Рост, вес, а размер банковского счета!.. Не, я не поняла! Ты че кочевряжишься? Такого мужика предлагаю! Что?! В курсе ли он, что его предлагают? – Карина беззаботно фыркнула. – Тю! Потом отблагодарит… Главное, у меня на него выходы имеются! Ну нельзя же всю жизнь одной куковать! Это, в конце концов, для здоровья вредно!

Но Динка, к недовольству Карины, не сдавалась. Она категорически отказывалась знакомиться с этим практически вымирающим видом мужчины – холостым миллионером, выходы на которого через седьмые руки с таким трудом смогла достать Карина.

– Нет! Это ты меня послушай! – не сдавалась подруга. – Лучше вспомни, когда ты последний раз мужика разновидности «нормальный» видела?.. – хитро уточнила она. – А вживую? Что?! – замазанные питательной маской брови Карины удивленно поползли вверх. – Твой бывший?! Дин, я тебя умоляю! Слушай, у тебя какое-то искаженное представление о настоящих мужиках!

Карина бросила скептический взгляд на кухню, которая соединялась с гостиной широкой аркой. Там в фартучке возле плиты вот уже несколько часов суетился бывший муж Динки, а ныне просто ее лучший друг и сосед по квартире Валера. Ему, как и Дине, было около тридцати. Не красавец, но симпатичный. В неизменных очках, потому что линзы не шли. Он с самого утра с упорством туполобика пытался научиться жарить блины, залихватски переворачивая их в воздухе. Все это он делал, четко выполняя инструкции брутального повара, который вещал с экрана маленького телевизора, висящего в кухне. Энергичный кулинар лихо подбрасывал блины в воздух, после чего ловил их – уже перевернутыми – раскаленной сковородой. Валера пытался сделать то же самое. Результат: три блина таки долетели до потолка, которому теперь грозила новая покраска. Один улетел на холодильник, два – на кухонный шкаф. Сколько блинов благополучно приземлилось на пол и на голову горе-повара – история умалчивает. Но даже это не останавливало упертого Ботаника, который раз за разом пытался отточить свое «мастерство шеф-повара» и тем самым произвести впечатление на вечно скептически настроенную в отношении его Карину. Поймав ее заинтригованный взгляд, Валера с видом профи подкинул в воздух очередной блин, который… приземлился аккурат на голову бедолаги. Благо за время своего высокого полета он хоть успел подостыть.

– Ай!

Карина обреченно вздохнула.

– Ботаник, мазью от ожогов хоть намажься! В верхнем ящике лежит. А то Динка еще скажет, что я тебя сковородой пытала!

– Дорогу осилит идущий! – нравоучительно отозвался Валера, налив на сковороду очередной блин. И лишь затем, убедившись, что Карина не видит, все же полез в шкаф за мазью.

Карину усмехнулась. И «это» ее подруга называет настоящим мужчиной!

Впрочем, в отношении Валеры Карина все же была не права. Ведь «настоящие мужчины» редко скрываются под маской смазливых мачо. И проявляются, как правило, не в красивых словах, а в деле. А в этом плане на Ботаника можно было положиться.

К слову, прозвище Ботаник к Валере приклеилось с детства, и он очень гордился им. Потому что оно отражало его истинное призвание. Валера с детства увлекался изучением растений. И к своим тридцати успел стать профессором в своей --">