Алайна Салах - Некровные узы

я вдруг поняла, что мне некому позвонить, чтобы оплакать судьбу. Из близких, помимо отца, у меня были лишь две подруги, и те в данный момент находились на учёбе. Ехать в пустой дом на Лонг-Айленде не было ни малейшего желания, идти на лекции — тоже не вариант. Растерянно застыв на каменных ступеньках здания суда, я пыталась привести мысли в порядок, чтобы решить, как мне теперь жить.

— Мисс Эрриксон, как вы прокомментируете то, что ваш отец был осуждён на пятнадцать лет? Осуждаете ли вы его поступок?

Побледнев, я уставилась на стоявшего передо мной тощего мужика с сальными прядями волос, прилипших к скуластому лицу. Ткнув микрофон мне в нос, он настойчиво повторил вопрос:

— Осуждаете или нет?

— Без комментариев, — отпрянула я от журналиста и побежала вниз по лестнице.

— Почему вы убегаете, мисс Эрриксон? — понеслось в спину громкое карканье. — Просто ответьте. Вы стыдитесь своего коррумпированного отца?

Не добежав до последней ступеньки, я запнулась в своих замшевых «Джимми Чу» и, не успев сгруппироваться, со всего размаху впечаталась коленями в гранитную плиту. От боли потемнело в глазах, стало нечем дышать. Казалось, удар выбил весь воздух из лёгких.

Далее происходящее напоминало сюжет жестокого фильма. Надо мной нависла тень собравшейся толпы, то и дело раздавались щелчки затворов фотокамер, разговоры, смешки.

— Мисс Эрриксон, вы знали о том, что ваш отец берёт взятки?

— Тина, вы продолжите учёбу в университете, зная, каким способом были добыты деньги на ваше обучение?

— Эй, мисс, вы знаете сколько стоит ваша сумка от «Фенди»?

— Постыдились бы…

Беспомощность и унижение душили меня. Стоя на коленях посреди Шестидесятой улицы, я не решалась поднять глаза и встать с коленей, потому что моя восемнадцатилетняя сущность была совершенно не готова к встрече с толпой журналистов, жаждущих крови.

— Оставьте девушку в покое, — разнёсся надо мной низкий стальной голос.

Властность и нетерпимость тона, которым была произнесена эта короткая фраза, заставили меня оторвать взгляд от земли. Приподняв голову, я упёрлась взглядом в идеальные стрелки серых брюк прямо перед моим лицом.

— Сейчас вы удалите все снимки с камер, подберёте своё дерьмо и свалите отсюда, — продолжил голос, — мой помощник за этим проследит. Если хотя бы одна фотография того, что здесь произошло, попадёт в ваши паршивые газетёнки, я лично позабочусь, чтобы ни один из вас не нашёл работу в этом штате. Надеюсь, ясно выразился?

Воспользовавшись тем, что в воздухе воцарилась тишина, а журналисты заняты тем, что осмысливали претенциозные слова незнакомца, я с тихим стоном поднялась на ноги и, опустив взгляд вниз, оценила масштаб ущерба. Кожу на коленях свезло, из ран струйкой текла кровь. О юбках можно было надолго забыть.

Оторвавшись от раны, перевела взгляд на говорившего и застыла в той позе, что стояла: плечи сгорблены, рот приоткрыт, руки безвольно болтаются вдоль тела.

Я не была ценительницей мужской красоты, скорее наоборот: чересчур привлекательные лица казались мне скучными, и даже раздражали, но в красоте этого мужчины было что-то завораживающее. Широкий разлёт плеч, который подчёркивал костюм заоблачной стоимости от «Зегна», почти двухметровый рост, тёмные, чуть вьющиеся на концах волосы, выразительные скулы, волевой подбородок и нарочито стильная небритость. Больше всего поражали его глаза, глубокого зелёного цвета, с экзотическим разрезом в обрамлении густых ресниц. В них одновременно читались холод, жестокость и страсть. Как эти противоречивые эмоции уживались в его взгляде, оставалось загадкой.

Отвернувшись от притихших журналистов, мужчина посмотрел на меня, и я вздрогнула всем телом. Наверное, от того, как цепко его глаза окинули моё, без мазка косметики, лицо, быстро скользнули по бледно-зелёному свитеру с треугольным вырезом от «Ральфа Лоурена» и по плиссированной тартановой юбке, задержавшись на сочащихся кровью коленях. Я знала, что выгляжу, словно на меня стошнило пасхального кролика, но привыкла так одеваться. Тина Эрриксон была послушной папиной дочкой.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга: он иронично и изучающе, я заворожённо.

— В жизни ты выглядишь старше, чем на фотографиях, Тина, — подал голос мужчина, и уголок его губ насыщенного цвета дёрнулся вниз. — Это приятный сюрприз.

Я уже собиралась спросить, откуда у него мои фотографии, и почему моя --">