Маша Драч - Игрушка Ворона (СИ)

и никогда я так сильно ненавидела в своей жизни, как этого человека. Даже Стелла Георгиевна в сравнении с этим мудаком настоящий ангел.

- Почему я это узнаю от собственных источников?

- Потому что, очевидно, что тебе и без меня доложат эту информацию. Ребенок не имеет никакого дела к тому, чем мы здесь занимаемся, - попыталась встать, но ноги отказывались держать.

- Доложат, - согласился мэр, но судя по его решительному взгляду, этого ему не достаточно. – Но в мои планы никак не входило появление наследничка Воронова.

- Этот ребенок никаким наследником не станет, - зашипела я, стиснув руки в кулаки. – И вообще, он не Вадима, - мне нужно было врать, чтобы хоть как-то отвести тему разговора от беременности.

- А чей же он тогда? Не пытайся меня обмануть, девочка.

- Это правда! – не знаю, откуда взялись силы, но я резко вскочила на ноги.

- Даже если и так, ты пыталась взболтнуть правду Ирине. Первую промашку с цепными собаками Вадима в «Каире» я тебе простил, хотя надо было поступить иначе. Возможно оторвав руку или ногу кому-нибудь из твоих друзей, ты бы начала работать быстрей и результативней. Но это мое упущение, в этот же раз поблажек не жди.

- Не трогайте их! – горло больно царапнуло от собственного крика. – Они здесь ни при чем. Прекрати меня ими шантажировать. Я найду эти бумаги! Найду! Дома их нет. Уже всё перерыла. Наверное, они в «Корвине» или еще где-то!

- Найдешь, конечно, найдешь, от этого задания я тебя освобождать не собираюсь. Просто преподам тебе урок, чтобы ты, наконец-то, усвоила, что всё у нас с тобой по-взрослому. Тогда я смогу быть уверенным, что ты не взбрыкнешь и не выкинешь очередной фокус.

- Что? Какой урок? – я вжалась спиной в сырую стену, буквально сходя с ума от различных страшных догадок.

- Преступайте, - дал команду Доронин мужику, который всё это время стоял молча и почти не шевелился.

- Не трогай меня, чмо! – вскрикнула я, когда этого урод попытался схватить меня за руку.

- Толя! – позвал кого-то мэр. Через секунду я увидела вошедшего короткостриженого бугая.

Он в два счета заломил мне руки, я даже не успела дать хоть какой-нибудь отпор. Оставалось только кричать во всё горло до обжигающей легкие боли. Но всем было плевать. Молчаливый мужик откуда-то достал шприц, наполненный каким-то странным мутно-белым раствором. Меня напугал и вид иглы и то, что мне намеревались что-то вколоть. И это «что-то» явно какая-то гремучая дрянь.

- Отпустите меня! Отпустите! – я кричала так сильно, как, наверное, никогда прежде. От такого крика у меня в глазах периодически темнело, а уши закладывало.

Доронин совершенно спокойно смотрел на мои мучения, а я загибалась в собственном бессилие и страхе. Руки в крепком захвате чужих сильных пальцев быстро онемели и я почти не почувствовала как игла вошла под кожу. Но мне было достаточно одного этого вида, чтобы практически задохнуться в накативших волнах паники.

- Что… Что вы делаете со мной? – язык неожиданно начал заплетаться, будто я напилась в дрова.

- Преподаю тебе урок, - с ухмылкой ответил Доронин, склонившись ко мне. – Разве ты еще этого не поняла, дорогуша?

- Какой урок? – мозг словно начал упускать всю ту информацию, которую я получила буквально несколько минут назад.

- За любые ошибки и промахи нужно платить. Такова жизнь. Никто тебе не виноват, что выбрала в качестве платы собственного ребенка.

Пространство тесной комнатушки начало плыть, размываться, будто под водой. Голос Доронина, пропитанный желчью и ядом, отдавался в голове эхом. Я слышала его, но не понимала сути сказанного. Снова возникла тьма, правда, в этот раз к ней присоединилась жгучая ненависть. Вся я, мое тело и душа прогнили, поддались паразитизму этого жуткого, тяжелого чувства ненависти. Я снова покинула пределы реальности, хотя всеми силами старалась ухватиться за нее. Не получилось.

Посторонние звуки медленно просачивались ко мне в голову, преодолевая абсолютную тишину и пустоту. Какое-то время я пыталась понять, что со мной случилось и реальность ли это или затяжное забвение. Глаза удалось открыть с трудом и со второй попытки. Я всё еще находилась в гребаной комнате пыток. Сухая горечь во рту заставила скривиться. Вселенская слабость во всём теле мешала здраво размышлять. Покусанные губы жгли. Хотелось пить.

Тупо глядя в низкий заплесневелый потолок, я пыталась дышать и моргать. Эти простые действия, --">