Анастасия Шерр - Варвар 2. Исступление

молотя кулаками чьи-то морды. Но зверь внутри не утихает. Он воет, скребёт по внутренностям когтями и требует, чтобы его выпустили. И Марат выпускает.

Снова и снова бросается на противника и, оглушив его, добивает, пока того буквально не выдёргивают из его рук.

— Ещё! — рычит, схватив рефери за грудки, а тот, дрожа и заикаясь, мотает головой.

— Нет больше никого, Марат Саидович… Никто не хочет…

— Я Варвар! Варвар, сука, слышишь меня?! Варвар! — замахивается, но какой-то смертник вдруг выдёргивает из его рук жертву.

— Остановись, брат! Хватит! Да угомонись ты! — кто-то хватает его сзади, и Марат с диким рыком поворачивается, занося кулак для удара. — Ну что? Меня ударишь? Серьёзно?

Настигает разочарование и неудовлетворённость.

— Я сейчас немного занят, Архан.

— Вижу я, как ты занят. Давай лучше поговорим. Оставь этих калек.

Медленно выдохнул, загоняя зверюгу поглубже, столкнул со стула какого-то мужика и свалился на него сам.

— Говори, — смахнув со стола бокал с коньяком, сделал знак перепуганной официантке. — Воды принеси!

Та мгновенно бросилась исполнять, а Марат перевёл взгляд на друга.

— Брат, ты меня пугаешь. Что с тобой происходит? Ты же держал себя в руках. В чём дело? Это из-за той женщины? — Монгол откинулся на спинку стула, явно в ожидании ответа.

— Извини, брат, но тебя это не касается. Я не ребёнок. И ходить за мной не нужно, — забрал стакан прямо из подноса, а официантка тут же бросилась бежать. Мало кому сейчас хотелось бы находиться рядом с Варваром.

Пожалуй, желающие заканчивались на Архане.

— Хорошо. Твоё дело. Тогда о делах поговорим. Помнишь нашего подопечного, как же его, блядь… Лебедев? Квартиру который на нас переписал?

Хаджиев аж оскалился. Ещё бы он не помнил бывшего муженька Снежаны.

— Ну и?

— Сморчок по-пьяни под каждым забором базар гнилой разводит. Думаю, его пора грохнуть.

— Нет, — Марат осушил стакан, с грохотом поставил его на стол. — Сморчок должен оставаться в живых. Смерть — слишком просто для него.

— Он много говорит.

— А его язык представляет для нас опасность?

Монгол вздохнул, поморщился.

— Ты же знаешь, я люблю порядок. Дело не в том, что он может нам навредить. Дело в том, что он открыл пасть.

Хаджиев хрустнул костяшками сбитых пальцев, отбросил на стол окровавленные бинты.

— Я сам заткну его. Позже. А пока пусть ползает среди бомжей.

ГЛАВА 2

— Доброе утро, — Тая поставила на стол пирог, источающий нежный ванильный запах. Почти как она пахнет. Сладко. Слишком сладко. — Яблочный. И кофе твой готов.

Присел за стол и, приобняв её за талию, притянул к себе. Девушка испуганно охнула, ударила Али по рукам.

— Отпусти!

— Может, сегодня сходим куда-нибудь? — прошептал ей на ушко, чуть касаясь губами нежной кожи и сдерживаясь, чтобы не напасть на девчонку, как больной маньяк.

Тая тут же напряглась, вытянулась, как струна, а по пальцам Али прошёл ток. Сколько раз по ночам останавливал себя, когда хотелось ворваться к ней в спальню и сделать её, наконец, своей.

— Куда?

— Да куда ты захочешь. Ресторан, кино… Честно говоря, я не хожу на свидания, не знаю, куда водят девушек. Ты могла бы мне помочь в этом, мм? Что скажешь? — как бы невзначай провёл рукой по плоскому животу, и даже через одежду кожу обожгло от этого касания.

— На свидания ходят парами, — взяв его за запястье, отвела руку. — А мы не пара, — отскочила, как ошпаренная. — К тому же, ты сам говорил, что моя еда лучше ресторанной. Вот, пирог, ешь.

— Спасибо, Тая, — не глядя на неё, отпил из чашки, отодвинул от себя тарелку. — Я не голоден.

Она замерла у плиты.

— Что-то не так? — поинтересовалась прохладным тоном.

Что-то? Всё не так. Всё! Он, как идиот, спит на диване, сдав ей свою кровать, ждёт по два часа, пока она освободит душ, день и ночь думает о ней и заботится о её комфорте. И в благодарность получает лишь ледяное равнодушие.

— Нет, просто не голоден, — отодвинул чашку. — И кофе ты готовить не умеешь.

— Но тебе же нравился всегда… — прошептала, глядя на спину уходящего Али. — Да плевать.

* * *

— Ну же, сынок. Скажи. Давай. Ма-ма, — растягивая гласные, кривлялась перед сыном на манер обезьянки из его любимого мультика, но сын наотрез отказывался разговаривать. — Ну же, малыш.

Сын лишь радостно улыбался, играя любимой машинкой, и тихо жужжал, имитируя звук --">