Лия Нежина - Возвращаясь к себе (СИ)

быть им опорой, я бы не встал никогда. Ничто так не греет мужика, как осознание, что любимая женщина будет с ним всегда, что бы ни случилось.

— Жаль, что испортилась погода, — сетует Лиза, выводя из подъезда закутанного Максимку. — Можно было бы Макса на лодке покатать и в лес сходить…

Я тоже недовольно морщусь, глядя на хмурое небо. Даже не верится, что когда-то любил осень. Летом хорошо: надел на Макса шорты и кепку — и готово. А тут началось: майка с коротким, кофта с длинным, шапка, шарф… Не ребенок, а слоеный пирог!

— Романова! — киваю на Макса. — Ты его на полюс собрала?

— Романов! — отвечает она в тон. — Лично мне не хочется потом лечить сопли и кашель. Так что не ворчи!

Сегодня мы едем к отцу. Он решил собрать всех в своем доме по случаю 55-летия. И, хоть с мачехой и их детьми у меня по-прежнему натянутые отношения, мы семья.

Пока Лиза пристегивает сына, ставлю сумки с подарками в багажник. Потом включаю тихую музыку и жду, когда жена устроится на соседнем сидении.

Едва мы выезжаем со стоянки, Максим начинает равномерно посапывать, и всю дорогу Лиза изредка оборачивается, с нежностью глядя на него.

По пути заезжаем за Лилией Викторовой.

— Лешенька, езжай осторожно, — просит она, садясь на заднее сидение рядом с внуком и поправляя на нем курточку.

Мы с Лизой невольно переглядываемся и кривим губы. «Лешенька» — это только последние пару лет. До этого Лиза была «предательницей и идиоткой», а я «этот придурок», потом нас игнорировали целый год, и только когда родился Максимка, Лилия Викторовна снизошла до того, чтобы начать с нами общаться. Если честно, мне это далось непросто. И была б моя воля, я б ее к жене и сыну на пушечный выстрел не подпустил. Но Лизе очень хотелось наладить отношения с матерью, и я сдался.

Правда, стоит отдать Лилии Викторовне должное: она оказалась неплохой тещей и отличной бабушкой. В Максике души не чает, и он, чувствуя свою власть, уже рулит ею, как хочет.

Когда мы минут через сорок подъезжаем к дому отца, бабушка сама будит Макса, и он ее радостно обнимает. В дом они тоже идут вместе, забрав с собой мягкого синего зайца.

Лиза собирает оставленные Максимкой шапку и шарф, берет его игрушки. Она не видит, как я наблюдаю и любуюсь ею, не подозревает, как мало в ней осталось от той высокомерной девицы, которую я встретил в «Мотыльке».

— Красавица! — шепчу ей, когда, поправив платье, она глядит в зеркало.

— Да ладно…, - смеется, прижимаясь ко мне. — Это просто платье новое… и макияж.

Дурочка! Она думает, что изменилась, стала сильной, уверенной, а на самом деле, она просто вернулась к себе настоящей… и меня вернула.

Обнимаю ее и разворачиваю к дому, где уже изо всех окон на нас смотрят любопытные родственники.

— Леша, — говорит она вдруг, мечтательно глядя на коттедж моего отца, — а у нас когда-нибудь будет такой дом?

Не могу удержаться от улыбки. Вообще-то это сюрприз, но я уже кое-что предпринял, чтобы через год-полтора переехать с семьей за город.

— Вот родишь второго ребенка, — лукаво прищуриваюсь, — тогда и построю.

Она неожиданно напрягается, видимо, не оценив моей шутки, потом снисходительно наклоняет голову.

— Романов, я, конечно, не уверена, но, по-моему, тебе нужно поторопиться!

Несколько секунд смотрю на нее непонимающе, потом до меня, наконец, доходит смысл сказанного.

Пашка однажды, видимо, понаблюдав за нами, объявил, что с Лизой я становлюсь подкаблучником. В общем-то я не спорю. Но главное, что я стал с ней счастливым и в лепешку расшибусь, чтоб и она была со мной счастлива. Поэтому я сглатываю ком в горле и шепчу, целуя ее в волосы:

— Все будет, Лиза!

--">