(Paper Doll) - Kids are not okay (СИ)

только бы испортило моё и без того испорченное настроение. Что же случилось с Делайт, и почему она перестала ходить в школу?

Мне удалось избежать публичного представления перед классом, ведь я не была новичком, хоть и для некоторых моё лицо оставалось всего лишь отдаленно знакомым. Учителя смотрели на меня с сожалением и не спрашивали ничего из заданного, из-за чего я предположила, что они знают об истинной причине моего возвращения. Это казалось забавным, но мне нужно было поддерживать страдальческое выражение лица, как у человека, соседка по комнате которого покончила жизнь самоубийством у него же на глазах. Это удавалось проще, когда я пыталась воспроизвести в памяти последнее проведенное время с Делайт.

Мне казалось, будто из моей головы уже шел дым - так усиленно я пыталась вспомнить что-либо. Перед глазами одна лишь чёрная дыра. Всё, что мне помнилось, это вечеринки, на которые я тащила Делайт, и мирные митинги в Лондоне, на которые меня затаскивала она. Я помнила и о том, как мы делали кексы с «сюрпризом», один из которых съела её мама. Или как однажды бесплатно попали за кулисы на концерте неизвестной группы, с которой даже прокатились до Бристоля. Вспомнила, как мы отыскали отца Делайт в Кардиффе, и как пытались найти моих родителей… Может, загвоздка была в этом?

— Мистер Филлипс? — вслух произнесла я, когда в памяти прорезалось воспоминание о молодом учителе, которого мы на спор должны были очаровать. Делайт выиграла.

— Простите? — с мелом в руках возле доски застыла миссис Линли, которая как раз объясняла очередное уравнение. Я вспомнила её имя лишь потому, что написала его на полях тетради. Помотав отрицательно головой, я неловко улыбнулась. Когда недоразумение не было решено, переспросила женщину кое-что об уравнении, что помогло мне усыпить её бдительность и продолжить урок.

«Я люблю его» — вот, что сказала Делайт, когда мы в последний раз с ней разговаривали. «Мне всё равно, что моя мать на это скажет».

Я с нетерпением дожидалась окончания уроков, чтобы после них сразу рвануть к Делайт и расспросить её обо всем, если она была ещё в городе. Отец ничего не говорил о том, что девушка уехала куда-нибудь, а всего лишь сказал, что в школе я её не увижу, а потому не стоило откидывать вариант, что она всего лишь перешла на домашнее обучение (самое меньшее из всех зол). Я могла бы сбежать с уроков, не дождавшись окончания учебного дня, но мне стоило соблюдать правила, особенно в свой первый день.

В столовой я заняла единственный свободный стол, откуда была хорошая видимость. Школьная еда могла быть на вкус отвратительной, но с моим дефектом это не мешало мне смаковать ею. По крайней мере, она никак не пахла, что уже было неплохо.

Я изрядно проголодалась, но всё же позволила себе осмотреться вокруг. Может, Делайт всё же пришла? Отец ведь мог ошибаться, как и я в собственных предположениях, строящихся на непрочной основе моей памяти.

Вот мой взгляд остановился на столике, за которым сидела Лавина с подругами. Они о чем-то весело болтали, громко хохоча. Их смех доносился до меня и неприятно резал слух. Лавина сидела ко мне спиной, когда сзади к ней подошел незнакомый мне парень. Я выпрямила спину, напрягла зрение и слух, пытаясь понять, кто это ошивался возле моей сестры.

— Ты сестра Лавины Спаркс, не так ли? — отвлек меня чей-то голос. Напротив меня за столик сел парень, лицо которого было мне незнакомо. Я почувствовала, как моё магнитное поле задребезжало от неожиданного вторжения. Мне нравилось держать всех на расстоянии, но этот незнакомец перешел черту, внушив к себе ненависть.

— Кто это? — я проигнорировала его вопрос, кивнув в сторону парня, который уже уселся рядом с Лавиной. Одной рукой он обхватил её за талию, другой ел картошку фри. Его лица я по-прежнему не могла рассмотреть.

— Джейкоб Майклсон, — ответил парень. — Вы совсем не похожи, — он продолжил свою тираду о нашем сестринстве. Мне хотелось сказать ему, что мы с Лавиной и не можем быть похожи, потому что у нас разные родители, хотя раньше многие с легкостью распознавали в нас кровных сестер. Мы действительно были чем-то схожи чертами лица. Вот только были некоторые детали, что выдавали нашу чуждость друг к другу. Мои глаза переливались зеленым, а её были чёрные, как ночь. У меня был тонкий нос,

--">